Белое дело в России. 1920–122 гг.

Еще одним, весьма необычным, проявлением «кризиса доверия» власти стала т. н. «орловщина», или «обер-офицерский бунт», как называли его современники. Капитан Симферопольского офицерского полка Н. И. Орлов в декабре 1919 г. получил от генерала Слащова приказ о формировании «Особого отряда по обороне Крыма». Показательно, что в снабжении отряда значительную помощь оказали многие деятели местного самоуправления: городской голова Симферополя С. А. Усов, председатель Таврической губернской земской управы князь В. А. Оболенский, городской голова Евпатории К. Сарач и различные общественные организации и комитеты (особенно Союз студентов-воинов). «1-й полк добровольцев», состоявший почти целиком из обер-офицеров, юнкеров и студентов, должен был выйти на фронт в начале февраля. Однако, вместо выступления к Перекопу, 22 января 1920 г. Орлов со своим отрядом захватил центральные пункты Симферополя, арестовал губернатора Н. А. Татищева, начальников гарнизона, контрразведки и государственной стражи, заявив в «приказе № 1», что он, «исполняя долг перед нашей измученной Родиной и приказы Комкора-3 генерала Слащова о восстановлении порядка в тылу, признал необходимым произвести аресты лиц командного состава гарнизона Симферополя, систематически разлагавших тыл», и объявил себя начальником Симферопольского гарнизона. Решение об этом «антиправительственном» выступлении было принято на совещании ротных командиров как протест против «вакханалии, разгула, взяточничества, насилия над населением, зависящим от воли любого пьяного контрразведчика или стражника». Помимо этого, якобы «отрядом интересовались партии эсеров, эсдеков и кадетов и даже тайные монархисты, но на их вопросы было отвечено, что отряд никаких политических целей не преследует и что публика в большей своей части – демократическая». Показной «демократизм» орловского отряда стал причиной того, что к нему обращались даже представители большевистского подполья, рассчитывавшие с его помощью освободить всех политзаключенных из Симферопольской тюрьмы. Из всех предпочтений старшего генералитета Орлов выделял только генерала Врангеля, называя его «нашим молодым вождем», за которым готовы пойти и фронт, и тыл и чья власть будет признана «беспрекословно» (некоторые считали, что «орловщина» инспирирована самим Врангелем). Но будущий Главком не поддержал Орлова, отправив ему телеграмму: «Еще недавно присяга, обязывая воина подчинению начальникам, делала Русскую армию непобедимой. Клятвопреступление привело Россию к братоубийственной войне. В настоящей борьбе мы связали себя вместо присяги добровольным подчинением, нарушить которое без гибели нашего общего дела не можете ни Вы, ни я. Как старший офицер, отдавший Родине двадцать лет жизни, я горячо призываю Вас во имя блага ее подчиниться требованиям ваших начальников». Так или иначе, деяние, совершенное Орловым, можно было расценить только как воинское преступление. Неподчинение приказам и явный вызов «генеральским верхам» привели к объявлению его «вне закона», хотя Слащов обещал капитану «полную неприкосновенность» в случае добровольной сдачи властям. Отряд занимал Алушту и Ялту, захватив в последней пять миллионов рублей в кассе отделения Госбанка. Сам Орлов заявлял, что «воюет не против Добрармии, а против некоторых порядков в ней». Примечательно, что капитан еще осенью 1918 г. намеревался совершить аналогичный «переворот» в Симферополе в отношении Крымского Краевого правительства, командования Крымско-Азовской армии (начальника штаба генерал-лейтенанта Пархомова и дежурного генерала генерал-майора Ветвеницкого) и был предусмотрительно отправлен на фронт в Северную Таврию. По оценке генерал-лейтенанта П. С. Махрова, «Орлов выступал против разрушения тыла, за власть Главнокомандующего. Однако его выступление имело характер порочный, так как он был офицером, нарушившим воинскую дисциплину. Оно было опасным и потому, что Орлов провоцировал офицерство на уход в тыл». Разбитый в столкновении с высланными против него правительственными войсками, Орлов с остатками отряда ушел в горы, где присоединился к местным «зеленым», а после эвакуации белой армии из Крыма продолжил партизанские действия против установившейся советской власти[277]. Деникин не мог проигнорировать факта вопиющего нарушения воинской субординации, видя в этом опасный прецедент для дальнейшего роста оппозиции в армии. С целью предупреждения «бунтов» подобных «крымской смуте» Главком ВСЮР приказом от 13 февраля 1920 г. (№ 2825) сформировал судебно-следственную комиссию («сенаторскую ревизию» во главе с бывшим Главным Военным Прокурором при Императорском правительстве, постоянным членом Главного военного и военно-морского суда в 1919–1920 гг. генерал-лейтенантом Макаренко) по делу о выступлении капитана Орлова. Все же «принявшие участие в выступлении Орлова» обязывались «явиться в штаб 3-го корпуса для направления на фронт, где они, в бою с врагами, докажут свое желание помочь армии и загладить свою вину» (однако 16 ближайших сподвижников Орлова во главе с князем Бебутовым были расстреляны по приговору военно-полевого суда).