Белое дело в России. 1920–122 гг.

Единственным военным соглашением между частями ВСЮР и Войском Польским стал договор от 17 февраля 1920 г., заключенный в м. Солодковцах между командованием отступавших к Польше частей Войск Киевской Области (генерал-лейтенант Н. Э. Бредов, полковник Б. А. Штейфон и от казачьих частей – полковник В. Ф. Белогорцев) и представителями Польши, прибывшими из Варшавы и специально уполномоченными на подписание соглашения Главным Командованием Войска Польского (личный адъютант Пилсудского, ротмистр князь С. Радзивилл, доктор майор С. Руперт, поручики Т. Кобылянский и И. Мощинский). Договор сразу же позиционировал экстерриториальность российских воинских частей. Генерал Бредов был представлен как «командующий отдельной Русской Армией, составляющей часть армии генерала Деникина». Подразделения ВСЮР «полностью принимались» на территорию Польши, а командование Войска Польского гарантировало «сделать все возможное для возвращения всех солдат и офицеров частей этой армии, а также и семейств, находящихся при них, на территорию, занятую армией генерала Деникина». Вооружение «армии генерала Бредова» «оставалось ее собственностью», хотя, находясь на территории, занятой польскими войсками, российские воинские части сдавали оружие «на сохранение». При этом «взятое на сохранение оружие будет возвращено армии генерала Бредова в момент оставления ею Польской территории, поскольку это оставление окажется возможным по международным условиям» (личное оружие офицеров сохранялось при них в любом случае). Полковые знамена, канцелярии и архивы оставались «на сохранении у командиров этих частей». Лишь конский состав покупался польским командованием «по ремонтным ценам». Войска обязаны были пройти «карантин» в польских медицинских учреждениях из-за начавшейся эпидемии тифа. Важное значение имели последние (12-й и 13-й) пункты договора, согласно которым генерал Бредов беспрепятственно вел переговоры «с польскими властями и представителями иностранных держав, в целях изыскания способов дальнейшего отправления его войск к армии генерала Деникина». Но до тех пор, пока соглашение об отправке не было достигнуто, «армия Бредова» могла выступить на антибольшевистский фронт и занять на нем любой участок согласно указаниям Главного Командования Войска Польского». Таким образом части ВСЮР были не интернированы и разоружены (как это произойдет в декабре 1920 г. с частями 3-й Русской и Народной Добровольческой армий), а конфинированы, то есть сосредоточены в определенных пунктах с сохранением вооружения и перспективой скорой отправки на фронт.

По оценке полковника Штейфона, «наше пребывание на польском фронте является лучшим временем, проведенным отрядом в Польше». Польское командование проявляло максимум предупредительности и лояльности к отступившим частям ВСЮР. Многие офицеры ВСЮР и Войска Польского были связаны общей службой в Российской Императорской Армии. Сразу же после отправки в тыл больных и беженцев подразделения «Бредовского отряда» заняли участок советско-польского фронта и в течение почти двух месяцев (февраль – март 1920 г.) находились в «боевой линии». Было запланировано даже наступление «Бредовского отряда» на Украину, на соединение с основными силами ВСЮР. Сам Бредов ездил в Варшаву, встречался с Пилсудским 30 марта 1920 г. и получил от него «искренние заверения в содействии в вопросе о возвращении на Родину» его подразделений. Посильную помощь оказывала и российская военная миссия в Варшаве во главе с полковником Е. П. Долинским. Положение ухудшилось после того, как польская армия, взяв Киев и успешно продвигаясь в Белоруссии, стала относится к «бредовцам» не как к «союзникам», а как к «нежелательным русским». Части были размещены в специальных лагерях, комендатура которых постоянно нарушала их «статус». Росло количество заболевших от тифа, продовольственное и санитарное обеспечение становилось неудовлетворительным, оружие и лошади были отобраны. Так, например, в оценке одного из офицеров 2-го Таманского казачьего полка сотника Ташуры, в лагерях «начался форменный грабеж», а польские коменданты заявляли: «Мы воюем не с большевиками, а с русскими…, в лице каждого русского они видят врага».