Белое дело в России, 1920–1922 гг.

Третий этап охватывает 1919 год. Теперь монархические идеи стали ориентироваться на английскую модель правления, но с заметными элементами национальных особенностей. «Энглизированный» монарх становится символом высшей государственной власти, но его реальная власть не ограничивается одним лишь исполнением почетных символических обязанностей. Он гарантирует соблюдение основных, конституционных законов Российской Империи, обеспечивает правопреемственность и контролирует основные направления внутренней и внешней политики. В своем правлении он должен опираться на волю Всероссийского представительного органа. Государственное устройство предполагается как сочетание имперских основ с широким «самоуправлением окраин». В 1919 г. Белое дело очень близко подходит к официальному провозглашению монархических принципов политического курса, однако «непредрешение» все же остается фундаментальным элементом программы. Путь к монархии предполагается через диктатуру, опыт английской истории показывает, что после окончания революции и гражданской войны возможен возврат к монархической форме правления, который обеспечит армия (Колчак – генерал Монк). Что касается монархических структур, то они вполне вписываются в общий спектр политических организаций: в 1919 г., наряду со сложившимися блоками и союзами либерального, консервативного направлений, легально действуют Союз РНО и НГП Пуришкевича, правда, они являются пока лишь элементами антибольшевистского фронта общественно-политических сил и не играют ведущей роли. В 1919 г. идеи возрождения монархии уже не чужды кадетам, политикам из Всероссийского Национального Центра, тогда как еще в 1917 г. многие из них считали историю царской власти в России безвозвратно ушедшей.

Четвертый, последний этап эволюции постреволюционной монархической идеологии – конец 1919–1922 гг. Теперь в идеале – новая монархическая власть должна вернуться к традиционным русским формам государственности. Как уже отмечалось, первые в этом направлении проекты были озвучены еще в предыдущий период (Суворин, протоиерей Владимир Востоков). Но в планах 1919 г. династическая, самодержавная монархия по существу заменялась моделью сильной единоличной власти, опирающейся на представительное Собрание. Напомним, что в т. н. «Конституции» профессора Крамаржа, разработанной осенью 1919 г. (ее анализ проводился во второй книге монографии), Император мог быть избран населением. А в 1920–1921 гг. принцип приоритета сильной единоличной (исполнительной или военной) власти постепенно стал уступать место принципу восстановления монархии, как оптимальной единоличной власти, обладающей необходимой легитимностью. В проектах заключительного периода все отчетливее проявлялась тенденция к модели земской монархии. Царь и земля, Царь и земство – вот идеал, который противопоставлялся как «старому режиму», при котором отсутствовала «живая связь» Государя с подданными, а доверие общества к власти блокировала бюрократия, так и новомодным республиканским иллюзиям 1917 года. Восстановление монархии произойдет посредством Земского Собрания, Земского Собора, подготовкой к которому может стать и реализация земской реформы (например, в Крыму в 1920 г.) и проведение целенаправленной избирательной кампании.

Именно такая форма восстановления монархии была провозглашена в белом Приморье генералом Дитерихсом, тогда как, например, в Забайкалье, в Монголии барон Унгерн полагал возможным возвращение на Престол Великого Князя Михаила Александровича. В это же время в Рейхенгалле имело место обращение к традициям легитимизма, принципиально не требовавшим земского утверждения при восстановлении династии Романовых, а лишь учитывающим степень родственного старшинства при занятии Престола. Позднее, в 1930-е гг., идея монархического строя станет выражаться в лозунге «Царь и советы», примечательном с точки зрения идеологии т. н. народной монархии. В заключительный период 1920–1922 гг. монархические структуры становятся важной частью общественно-политической основы Белого движения и окончательно формируют основу его политического курса.