Белое дело в России, 1920–1922 гг.

В письмах членов О.К. отмечалось отсутствие «людей, могущих руководить движением», хотя для связи с Гельсингфорсом и Лондоном организация направила капитана 2-го ранга Л. В. Сахарова. Если участники организации Таганцева предполагали использовать для начала восстания момент сбора продналога осенью 1921 г., то члены О.К. рассчитывали на антибольшевистские настроения среди многочисленных стихийных переселенцев, беженцев из губерний, охваченных голодом. Известно, что только по официальным данным в 1920–1921 гг. из одной Саратовской губернии ушли «в сытые места» до 350 тыс. чел. Поэтому Сахаров в своих отчетах подчеркивал, что период конца лета – начала осени 1921 г. наиболее благоприятен для выступления (письмо от 17 августа 1921 г.). 1 сентября 1921 г. член О.К. констатировал, что «организация профессора Гримма разгромлена», однако «мы задеты слегка». О.К. успела сохранить распадавшиеся линии связи и восстановить контакты через Гельсингфорс, Ригу и Ковно. И хотя удар по белому подполью был нанесен серьезный, организация была готова к тому, чтобы снова «приступить к подготовительной работе» и, в частности, провести «срочную перестройку линий связи», «наметить новые линии, привлечь новых людей на местах», а также решить «вопрос помощи арестованным и их семьям». «Дольше оттягивать решение о дальнейшем существовании линий связи и помощи работе организаций в России – совершенно невозможно».

Но, как отмечалось в кратком «меморандуме», составленном членами О.К. для дуайена российского дипкорпуса М. Н. Гирса 22 сентября 1921 г., для этого требовалось «теперь же категорически решить вопрос финансирования… все зависит лишь от степени желания действительно попытаться вести активную борьбу». Если же решения о финансировании необходимых для организации затрат не будет принято, тогда «даже остатки организаций, цельные организации и существующие линии связи развалятся за отсутствием средств… а восстановление их будет сопряжено с большими затруднениями и излишними затратами».

Однако определенного обещания по финансированию О.К. в России получить не удалось. Роковым для О.К. оказалась не деятельность ВЧК – ОГПУ, а сугубо финансовые проблемы, разрешить которые не смогли ни сами члены организации, ни их зарубежные «союзники». Главным стало не столько само отсутствие финансирования из-за границы (О.К. предполагала временно использовать и собственные средства), сколько отсутствие реального интереса Зарубежья к подпольной работе в РСФСР. В результате работа О.К. прекратилась, а ее члены стали (согласно сообщениям «Азбуки») «по-сменовеховски» пытаться «объяснить загадку дальнейшего изменения Ленинского курса» в связи с переходом к НЭПу.

В свою очередь, в эмигрантской среде с лета 1921 г. распространяется убеждение в неизбежности «внутренней контрреволюции» в Советской России, формирование которой начнется, в первую очередь, среди комсостава РККА. Истоки подобных надежд заключались в сведениях, которые получались не только от приезжавших за границу представителей советской номенклатуры и военспецов, но и, в частности, от действовавших в РСФСР агентов – корреспондентов Гучкова. Савич отмечал (запись от 7 июля) возможность добиться признания красной армией как монархических лозунгов, так и власти нового монарха: «Есть другой, более скорый путь спасения Родины. Именно – соглашение популярного в народных низах кандидата с какой-либо сильной военной организацией красной армии. Тогда восстание ее в пользу определенного претендента, заранее сговоренного, вступление его на русскую землю в качестве правителя с манифестом мира и примирение со всей красной армией. Тогда возможна измена сразу всей красной армии большевикам и переход ее на сторону претендента. Но таким претендентом может быть сейчас только Н.Н. (Великий Князь Николай Николаевич. – В.Ц.) как широко популярный у солдат Великий Князь».