Белое дело в России, 1920–1922 гг.

Другой, еще более актуальной, проблемой стало для новой власти решение вопроса о признании полномочий атамана Семенова, стремившегося восстановить свою верховную власть на Дальнем Востоке, опираясь на Указ Колчака от 4 января 1920 г. (т. н. оппозиция справа). В конце мая 1921 г. к атаману, проживавшему в Порт-Артуре, приезжали из Харбина его бывшие ближайшие соратники, члены Русского национального экономического союза Таскин, Иванов и Улитин. В соглашении с ними (22 мая) предполагалось успешно осуществить план скоординированных антибольшевистских выступлений во Владивостоке, Монголии и Забайкалье, а также создать новые структуры власти. Как уже отмечалось в главе по истории Белого Забайкалья, инициатива в разработке данного плана принадлежала генерал-лейтенанту Г. И. Клерже, бывшему начальнику штаба атамана. По оценке журнала «Двуглавый орел», «соглашением 22 мая была намечена следующая схема: Атаман – Верховный Правитель на Дальнем Востоке, Законодательное Собрание и Совет министров – ответственны перед Народным Собранием. Все министры были намечены. В Штабе Атамана был разработан план борьбы с большевиками всеми боевыми группами, находящимися на Дальнем Востоке. Одновременно велась подготовка переворота во Владивостоке и Приморье, назначенного на 23–26 мая. Так оно и случилось, но сейчас же по перевороте Совет несоциалистических организаций во Владивостоке во главе с Меркуловым объявил себя Приамурским правительством; генерал Вержбицкий, Молчанов, его начальник штаба полковник Ловцевич и ряд других сейчас же признали Приамурское правительство и встали в оппозицию к Атаману, вероятно опасаясь за свое положение… А между тем обстановка для борьбы на Дальнем Востоке являлась вполне благоприятной: везде по югу Дальнего Востока есть силы, есть фронт, и только требовалось все объединить и всем руководить, к чему и стремился Атаман Семенов»[1058].

4 июня во Владивосток на японском пароходе «Киодо-Мару» прибыл сам Семенов. По предварительной договоренности с С. Д. Меркуловым, атаман не должен был предъявлять каких-либо притязаний на власть, мог поселиться в г. Посьете и – неофициально – заниматься подготовкой «похода в Забайкалье» и наступления на Хабаровск. Ему должен был содействовать специально создаваемый «Комитет по борьбе с большевиками» во главе с генералом Лебедевым и самим Семеновым. Это принципиально подтверждал в своих мемуарах и сам Семенов, утверждавший, что его целью становилось «выполнение плана, связанного с намеченными шагами барона Унгерна в Халхе».

Однако атаман не собирался при этом ограничиваться положением рядового военачальника. В своем приказе от 4 июня он не замедлил заявить не только о своих правах верховного главнокомандующего, скором продолжении вооруженной «борьбы с большевизмом», о безусловной координации своих действий с антибольшевистским повстанчеством, но и о перспективах создания новой государственной власти: «…Я прибыл на русскую территорию и вступил в непосредственное командование всеми вооруженными сухопутными и морскими силами Российской Восточной окраины… в этот ответственный час, час новой открытой героической борьбы с нашими народными врагами – большевиками; все должны забыть взаимные раздоры и подать друг другу руку помощи… Русский народ, задыхаясь в когтях кровавой деспотии большевиков, ждет от нашей армии защиту: на право верить в Бога, на право иметь Верховную Национальную Русскую власть, избранную свободно достойными сынами своего Отечества, на право иметь собственность, защищенную твердыми законами, на право свободно трудиться на любом поприще и на нерушимости семейного очага… Я жду, что обещавшие мне покорную помощь народные представители и избранники (очевидное указание на антибольшевистские государственные структуры Приморья. – В.Ц.) облегчат мне эту трудную задачу и честно поработав на благо дорогого нам Отечества, создадут необходимый для успеха общего дела подъем национального народного духа, опираясь на который радостные ряды Русской армии смело двинутся вперед, поддерживая устои выдвинутой народом власти».

«Не пролития крови русского народа я требую, – завершал свой экспрессивный приказ Семенов. – Я хочу, чтобы русский народ, при виде моего единения с избранными его представителями, скорее услышал весть о своем спасении и с приближением авангардов нашей армии сам сбрасывал путы красного интернационала и открыто встречал нас, как своих освободителей…».