Белое дело в России, 1920–1922 гг.

Тем не менее до 1928 г. на побережье Охотского моря действовал отряд капитана Индирского (Индигирского). Даже до 1938 г. в районе озера Себен-кюэль отмечались диверсии повстанцев – братьев Захаровых. До осени 1924 г. в сводках Забайкальского отдела ОГПУ упоминались боевые действия повстанцев под командованием полковника Дуганова, пытавшегося выйти из Иркутской губернии в Якутскую область. Очевидно, полковнику удалось выехать из Аяна во Владивосток осенью 1922 г. вместе с корнетом Коробейниковым и позднее он возобновил работу по созданию антибольшевистского подполья в Забайкалье и Приамурье. Но все эти боевые действия не носили сколько-нибудь организованного характера, отличались раздробленностью и не претендовали на роль новых центров антибольшевистского движения.

Что же касается группы генерала Вишневского, так и не достигшей Охотска, то ей удалось дойти до устья р. Гунчи. Было принято решение не возвращаться в Аян и не сдаваться в плен, а договориться с японскими рыболовами, приплывавшими к побережью, о вывозе дружинников в Японию. Позднее к этой группе присоединились еще несколько человек, в том числе начальник штаба Дружины полковник Леонов. Японцы согласились принять группу в качестве рабочих и после окончания сезона рыбной ловли 3 сентября 1923 г. вывезли их в Хакодате. Позднее им удалось вернуться в Маньчжурию («Третьего сентября в 12 час. дня снялись с якоря и уплыли в море, оставив позади себя голодное, холодное и неприветливое побережье Охотского моря»)[1250].

Рассматривая историю «Якутского похода», закономерно отметить его хронологические рамки, задаться вопросом о его отношении к периодизации Белого движения в России и гражданской войне. Можно ли, в частности, считать окончанием гражданской войны не ноябрь 1922-го, а июнь 1923 г.? Здесь, очевидно, важно учесть следующее.

Если исходить из того, что гражданская война является организованным военно-политическим противостоянием, то при наличии в 1922–1923 гг. военной борьбы политическая составляющая так и не смогла окончательно оформиться. Хотя нельзя не отметить, что попытки ее формирования были предприняты на нескольких народных съездах, в частности Аяно-Нельканском (2 января 1923 г. и 10 апреля 1923 г.), Алданском (26 января 1923 г.) и на последнем Охотском (в мае 1923 г.). Развернутой и завершенной политической программы (заявлений Пепеляева о «народном характере» его власти и его действий было недостаточно) выработать так и не удалось. Правда, в Охотске сосредоточились остатки Якутского Областного управления, однако его какого-либо активного политического влияния на Дружину не проявилось.

Поход Пепеляева целесообразнее считать не окончанием гражданской войны как таковой, а самостоятельной военной операцией, опиравшейся на определенную, хотя и недостаточную для Якутии, базу легитимной поддержки в форме различных «народных съездов». Это в заметной степени было локальное антибольшевистское повстанчество, вспышки которого продолжались и позднее, на протяжении 1920—1930-х гг. Тем не менее и «двойная» дата окончания гражданской войны в России – 1922/1923 гг. – вполне правомерна. Ведь вполне справедливо считать, что в 1923 г. движущей – военной силой были не одни лишь местные повстанцы (как это имело место в большинстве восстаний в России на протяжении 1921–1922 гг.). Это были военнослужащие бывших белых армий. Кроме этого, официально утвержденный Правителем Приамурского Земского Края генералом Дитерихсом статус Дружины, ее определение как части Земской Рати, вполне закономерно означали преемственность продолжения и развития боевых действий от уже разгромленного белого Приморья. Это также могло означать и продолжение гражданской войны в России, на Дальнем Востоке, в Восточной Сибири.

Что же касается вопроса, считать или нет действия белоповстанцев в Якутии продолжением именно Белого движения, то здесь нужно учесть, что из наиболее характерных признаков Белого дела (подробно рассматриваемых в первой книге монографии) в действиях Дружины довольно четко прослеживался фактор приоритета военных властей над гражданскими, хотя полностью игнорировать полномочия местного самоуправления было, конечно, невозможно.

В остальном же действия Дружины и тот политический «фон», который формировался вокруг нее (включая отмеченные в предыдущем разделе заявления сибирских областников во Владивостоке и в Японии), гораздо более подходили под определение антибольшевистского, а не Белого движения.