Белое дело в России, 1920–1922 гг.

И не только большевистскими лидерами оценивалась роль представительной власти в будущей системе управления Российского государства, о важности «народного волеизъявления». Не менее показательна, например, оценка генералом Дитерихсом (уже в эмиграции) перспектив образования структур управления, наилучшим образом сочетавших в себе общепринятые государственно-правовые нормы с национальными российскими, отнюдь не классовыми, политическими, духовными, моральными традициями. Бывший Правитель белого Приморья считал, что «Основы Веры Христовой определяют и сами принципы благодатной и истинной формы государственного правления в идеологии русского народа: единство власти во главе Церкви, единство власти во главе правления и коллегиальность власти во главе управления: Патриарх, Царь и Земский Собор – три начала русского, национально-религиозного, самодержавного монархизма. Эти три начала государственной формы и сущности правления проходят через всю историю политического бытия русского народа, вплоть до первой половины царствования Алексея Михайловича включительно. Временами, под влиянием различных династических и «земских» грехов, благодатность и истинность этих трех начал уклонялась по своему существу и духу от чистоты основной идеи, установленной верно, и тогда назревали на Руси политические беды. Но иногда чистота их выражения чрезвычайно приближалась к идеализму, что вызывало исключительно мощное и прогрессивное творчество Государства на почве развития своего благополучия и мирового значения.

Не могу вдаваться здесь в подробности практического осуществления исповедуемого мной понятия национально-религиозной идеологии народа, к которому принадлежу я сам. Подчеркну лишь еще раз, что Помазанник Божий является Самодержавным Правителем, сословный Земский Собор – представительным при нем органом Самодержавного Народа и по функциям – органом управляющим, то есть исполнительным, а Патриарх – строгим, но справедливым Самодержавным творцом, претворяющим и ведущим любовью и духом Христовой веры волю Помазанника Божьего и Самодержавного народа в путях и духе законов Нового Завета Христа».[1275].

В любом случае, считалось важным создание представительного органа, в котором можно было бы соблюсти баланс различных интересов и стремлений. Но опыт революционных лет и периода гражданской войны доказывал, что данный представительный орган мог действовать эффективно только под контролем сильной исполнительной власти.

Произошедшие 100 лет назад события революции и гражданской войны имели, бесспорно, «величайшее», «всемирно-историческое значение» (используя терминологию советской историографии). Это – переломный этап в истории ХХ столетия. И изучая историю Советской России, равно как и историю Белого движения, нужно, очевидно, исходить из того, что обе непримиримые друг другу силы по сути являлись частями расколотого единого целого – Единой прежде России. И между ними можно найти гораздо больше точек соприкосновения, чем это представляется на первый взгляд. Трагедия братоубийства, расколовшая российское общество, носила в себе и определенное конструктивное начало. Важно отметить, что сразу после окончания гражданской войны переосмысление своего участия в Белом движении началось у многих бойцов белых армий, о чем хорошо свидетельствует приводимый в приложении документ (см. приложение № 32).

Талантливые, самоотверженные люди, патриоты были с обеих сторон. Революция и Гражданская война, как события чрезвычайные, привели к стремительному ускорению всех политических, военных, правовых, идеологических процессов и перемен. Ведь именно в такое время, в условиях жесткого противоборства, ради победы над врагом активно мобилизуются все силы. «В огне гражданской войны» погибает прошлое, но и рождается новая жизнь, происходит активный поиск новых, альтернативных решений. Зададимся вопросом: была ли возможна, например, в мирное время, земельная реформа генерала Врангеля, ориентированная на создание многочисленного слоя сельскохозяйственных производителей, осуществляющих также и местное самоуправление, путем радикального перераспределения земли от помещиков – крестьянам? Вряд ли. Ведь в начале века только еще начиналось осуществление реформ П. А. Столыпина (отнюдь не предусматривавших радикальное перераспределение земельной собственности), прерванное событиями Первой мировой войны.

Безусловно, постепенные, последовательные реформы, проводимые в мирное, стабильное время, сто крат предпочтительнее любых революционных преобразований. Но если все же остановить развитие революционных процессов не удалось, означает ли это, что те преобразования, вектор которых задавала упомянутая выше довоенная реформа Столыпина (опора на крестьянина-собственника, будущее волостное земское самоуправление, кооперативное движение и т. д.), должны были остановиться, замереть? Или же все-таки более реальным становилось их осуществление, хотя бы даже и в радикальной, «революционной» форме.