Белое движение. Исторические портреты. Том 2

Это было отнюдь не лишним — большинство находившихся в городе генералов во главе с Ханжиным плохо представляло себе, что следовало делать, колебалось и склонялось к переговорам. Гораздо активнее вели себя чехи, утром 31 декабря таранившие переднюю площадку головного бронепоезда «Атаман» пущенным навстречу паровозом (даже если усомниться, было ли это делом рук именно «союзников», несомненным остаётся, что чехи могли бы помешать диверсии, от кого бы она ни исходила), а при попытке Арчегова и подошедшего Скипетрова атаковать повстанцев - предательски открывшие по белым огонь.

Сам Скипетров оказался в этой ситуации явно не на высоте, не выполнив ясно сформулированного приказа Атамана — прорваться на выручку Колчаку или хотя бы настоять перед «союзниками» на беспрепятственном пропуске в Читу поезда Верховного. «Троектория», в свою очередь, позорно капитулировала перед Политцентром, в конце концов передав адмиралу требование «подать в отставку». Окончательно дезориентированный Скипетров отвёл свой отряд: попытка Атамана Семёнова спасти адмирала Колчака сорвалась.

«Союзники», очевидно, решили использовать закон войны: не терять инициативы, развивая успех во что бы то ни стало. Следующим их ударом по Белому Забайкалью было нападение и разоружение 9 января 1920 года отрядов генерала Скипетрова на станции Байкал и ещё одного семёновского подчинённого, генерала Богомольца, на станции Посольская. О скоординированности этих акций говорила их одновременность, несмотря на то, что нападения производились различными контингентами: на Байкале - чехами, в Посольской - американцами. Если бы этот участок железной дороги перешёл под контроль Жанена, стала бы несомненной гибель «каппелевской» армии, прокладывавшей свой крестный путь к берегам Байкала.

Допустить этого Семёнов не мог и в ответ на предательские действия иностранцев использовал последнее средство, остававшееся в его распоряжении: пригрозил взорвать Круго-Байкальские железнодорожные тоннели, после чего линия оказалась бы парализованной, а чехам пришлось бы двигаться к Владивостоку, где их уже ждали союзные пароходы для отправки домой, - пешком, бросив свои комфортабельные поезда с обильной «военной добычей», вывозимой из разграбленной России. Играть по таким правилам они испугались и вынуждены были отступиться. Скипетров, Богомолец и их люди получили свободу, а дорога осталась под контролем русских войск. Семёнов же распорядился о подготовке встречи «каппелевцев», 9-11 февраля по льду перешедших озеро Байкал.

Принять громадную армию, вернее, табор, где перемешались бойцы и беженцы, здоровые и тифозные, боеспособные и «потерявшие сердце», насчитывавший, по разным оценкам, 20-25 тысяч человек, было задачей непростой. Тем не менее Атаман старался делать всё возможное: на «прибрежную» станцию Мысовую подавались поезда, вывозившие в первую очередь больных и раненых, для обносившихся каппелевцев открыли забайкальские склады обмундирования, под квартиры для них реквизировались помещения - «театры, кафе, гостиницы, частные квартиры, даже сараи, склады и конюшни» (всё население маленькой Читы незадолго до мировой войны не превышало 12 000 человек), а жители в специальных обращениях призывались «радушно встретить тех, перед кем мы в неоплатном долгу». В свою очередь, и среди «гостей», как вспоминал один из них, «разговоры о Семёнове, о том, что он не поддержал Колчака как следует, а вёл свою политику, что его части под Иркутском не выдержали экзамена, что вообще у него скверно и слабо, - как-то смолкли».

* * *

Смолкли, увы, ненадолго. Атаман имел все права, в том числе и юридические, чтобы с ним считались и даже - чтобы ему подчинялись: уже 19 января в Читу был доставлен подлинный указ Верховного Правителя от 4 января 1920 года - «Предоставляю Главнокомандующему вооружёнными силами Дальнего Востока и Иркутского военного округа Генерал-Лейтенанту Атаману СЕМЁНОВУ всю полноту военной и гражданской власти на всей территории РОССИЙСКОЙ Восточной Окраины, объединённой РОССИЙСКОЙ ВЕРХОВНОЙ властью», - но ситуация, подобная той, в которой оказался сам Григорий Михайлович после переворота 18 ноября 1918 года, теперь оборачивалась против него. Указ-завещание Верховного Правителя мог быть оспорен не в силу его неправомочности или недостоверности документа (ни то, ни другое под сомнение не ставилось), а просто потому, что воспитанное безвременьем и Смутой «каппелевское» офицерство и особенно генералитет считали себя вправе подчиниться или не подчиниться ему в зависимости от личных симпатий и представлений, какие меры считать благими для России...

Едва ли не в первые же часы пребывания на Забайкальской земле генерал С. Н. Войцеховский, заменивший умершего в походе Каппеля, собрал старших начальников, дабы «выяснить, как относиться к Атаману»; вскоре, уже по прибытии в Читу, этому же было посвящено ещё одно тайное совещание, постановившее: «Всё Забайкальское местное должно быть поглощено пришедшими Каппелевцами, как носителями общегосударственной идеи». И решение это оказалось поистине пагубным.