Белое движение. Исторические портреты. Том 2

Допуская, что отступавшие в поездах «мелкие команды» могут стать жертвами грабежа и произвола китайцев, Атаман Семёнов, конечно, не мог доверить игре случая судьбу золота, от которого, кроме всего прочего, зависели перспективы дальнейшей борьбы и просто благосостояние эвакуирующихся войск. Поэтому - по разным сведениям, 20 или 22 ноября - двадцать ящиков с золотою монетой и два - со слитками были переданы на хранение начальнику японской военной миссии полковнику Р. Исомэ. Сдававший золото под расписку генерал П. П. Петров утверждал позднее, что оно так и осталось в руках японцев, и в 1934-1941 годах даже пытался востребовать у бывших союзников русские ценности по суду. Но японский суд документально установил, что в декабре 1920-го Исомэ возвратил золото его законному владельцу - Правителю и Главнокомандующему Атаману Семёнову[49]. Впрочем, то, что золотой запас вернулся в русские руки, многих русских, увы, не устраивало, и здесь мы подходим к тому, почему окончание военных действий в Забайкалье приходится всё-таки считать и фактическим концом борьбы, события же 1921-1922 годов, хотя они и изобилуют славными боевыми страницами, - лишь послесловием, эпилогом, а выражаясь резче - агонией вооружённого сопротивления большевизму на последнем клочке дальневосточной земли.

Возможные, да, наверно, и неизбежные между живыми людьми расхождения и разногласия начинают приобретать в этот период необратимый характер: воспользовавшись отъездом Семёнова на переговоры с японцами, Командующий Армией генерал Вержбицкий при поддержке старших штабных работников и командиров двух корпусов из трёх сделал попытку к перевороту, объявив о неподчинении Атаману. Нет сомнений, что для Григория Михайловича это выступление оказалось сильнейшим ударом. В то же время он сумел занять вполне достойную позицию, не захотев сделать заложниками простых солдат, - и в начале 1921 года возобновилась выплата денежного содержания воинским чинам в золотой монете. Не оставил Атаман и планов перехода к решительным действиям: часть пришедших в Маньчжурию полков была разоружена китайцами, но многие ещё сохраняли оружие, в первую очередь - наиболее преданная Семёнову группировка, переброшенная на станцию Гродеково. Где-то на западе дрался барон Унгерн. Наконец, не угасали надежды на отрезвление населения Забайкалья.

Планы Семёнова отличались масштабностью. Призывая едва ли не все мировые правительства к образованию «единой международной организации для борьбы с большевизмом», он готов был доказать свою состоятельность как политика и военачальника и непосредственно на фронте: на Урянхай и Верхнеудинск должен был броситься Унгерн, против Читы и Благовещенска готовились выступать накапливавшиеся в Маньчжурии войска генералов Мациевского и Шемелина, наконец, в Приморье, уже наводнённом «семёновцами» и «каппелевцами», следовало произвести переворот, после чего рвануться на север, к Хабаровску, а со стороны Харбина, вдоль реки Сунгари, этот удар должен был поддержать генерал Кислицин. Точная координация была, наверное, невозможна, но в качестве приблизительного срока открытия всех боевых действий назывался конец мая 1921 года.

22 мая было достигнуто соглашение о структуре будущей Белой власти на Дальнем Востоке. Её главой, в качестве Верховного Правителя, становился Атаман Семёнов, образовывались законодательный орган во главе с местными предпринимателями братьями Н. Д. и С. Д. Меркуловыми и «ответственный перед Народным Собранием» кабинет министров. Выступившие 26 мая во Владивостоке белые с минимальными потерями в течение нескольких часов ликвидировали власть ДВР, - но... успевшие за спиной Семёнова сговориться с «каппелевскими» генералами Меркуловы... просто отказались пускать Атамана в город.

Григорий Михайлович был совершенно прав, когда через несколько дней говорил, что задержка его вступления в реальное командование «уже, может быть, отражается там, на фронте». Был или не был реальным план наступления от Урянхая до Хабаровска - составлялся он для конкретного Главнокомандующего, который только и мог попытаться привести его в действие. Для Унгерна, Мациевского, Шемелина, Кислицина, да и для части генералов и офицеров, находившихся в самом Приморья, «каппелевские» военачальники вовсе не обязательно обладали авторитетом, достаточным, чтобы им подчиниться, - не говоря уж о Меркуловых, которые вообще никаким авторитетом не обладали. Не отличались конкретностью и намерения нового командования: поход на Хабаровск в конце концов всё-таки пришлось предпринять, но произошло это лишь в декабре, читинское и благовещенское направления так и не появились в оперативных сводках, а предоставленный самому себе Унгерн потерпел поражение и погиб. Белое Приморье же буквально лихорадило - продолжался непрерывный правительственный кризис.