Белое движение. Исторические портреты. Том 2

Название оказалось определённо неудачным - Атаман не уловил, что на слух в «Россизме» будет явственно звучать «расизм» (которого там, кстати, нет и в помине), - да и сущность концепции не отличалась конкретностью. «Идеология “россизма”... была весьма неопределённой, - отмечалось впоследствии в сводке советских карательных органов. - “Россизм” требовал, чтобы вся политическая жизнь белой эмиграции была направлена на интересы одной только России». Но в этом, а также в принципиальном «непредрешенчестве», отразилась верность Атамана Семёнова основополагающим заветам Белого Дела, попытки ревизии которых, столь многочисленные в эмиграции, он решительно отвергает. Больше всего Григорий Михайлович опасается «стать на обычный путь партийной программы и связанной с ней политики насильственного насаждения своих партийных идеалов всем инакомыслящим»: партийность как основа политической жизни современных государств - и тоталитарных, и демократических, - расценивается им как принципиальное зло, «очаг государственной заразы», а присущая политической борьбе «необоснованная самореклама и, как следствие её, обман людей и вовлечение их с помощью этого обмана в свою партию» - как «государственное преступление». Идеология Семёнова предполагает свободное объединение всех общественных и национальных групп вокруг идеи Великой России: «Всё население страны, независимо от структуры её государственного устройства, должно осознать общность долга перед родиной и защищать права своего класса или Народности в рамках общегосударственных интересов».

Важно отметить, что Григорий Михайлович оказался практически не затронут весьма популярным в 1920-е - 1930-е годы соблазном фашизма, которому отдали дань и многие из русских изгнанников. «С искренним сожалением я констатировал, - пишет он в 1934 году, - чрезмерное увлечение нашей молодёжи фашизмом и национальным социализмом Хитлера, причём горячие головы забывают во имя этих чуждых и неприменимых в России учений истинные интересы нашей Родины». В свою очередь, издававшийся в Эрфурте (надо думать, не без покровительства нацистских спецслужб) листок-бюллетень «Мировая Служба» в 1937-1938 годах обрушился на Семёнова с обвинениями в... принадлежности к масонству («Атаман Семёнов - Розенкрейцер») и «сделках с иудеями». Утверждения были голословными, но германские «борцы с мировой угрозой» имели основания для беспокойства: несмотря на определённые надежды, по-видимому возлагавшиеся Атаманом на Третий Рейх в предстоящем столкновении с большевизмом, - ближе ему были совсем другие силы.

Это стало ясно после заключения в 1939 году советско-германского договора о ненападении, последующего раздела Польши, а затем - и вступления советских войск в Прибалтику. Обратив внимание на возможный распад Антикоминтерновского пакта, коль скоро его главный организатор - Гитлер - вступил на путь сотрудничества с СССР, Григорий Михайлович бросается в Шанхай и там, в конце 1939 - начале 1940 года, в течение нескольких месяцев старается довести свои взгляды на будущее Европы, России и Азии до сведения... английской разведки. В соответствии с этими взглядами, Англии предлагался раздел сфер влияния с Японией и совместное наступление на СССР в широкой полосе от Кавказа до Приморья, для чего Атаман собирался отмобилизовать и выставить стотысячную русско-монгольскую армию. Отметим, что во главе такой отнюдь не эфемерной силы он имел бы все возможности не оказаться чьей-либо марионеткой, а сыграть в предстоящих событиях самостоятельную и весьма значительную роль. Наверное, именно этим и была предрешена неудача «шанхайской миссии» Семёнова - разрушить ось «Берлин - Рим - Токио» и реанимировать Антанту ему не было суждено.

С началом большой войны на Тихоокеанском театре японские оккупационные власти фактически интернировали Григория Михайловича на его даче близ Дайрена. «...Они его, конечно, подкармливают, - рассказывал о японской «опеке» очевидец, - но без их ведома он сделать ничего не может, даже выехать и то нужно специальное разрешение, да и едет он под присмотром жандарма или кого-нибудь из миссии (японской. - А. К.)... Против его дачи поселён японец специально для наблюдения за его домом...» Более того, быть может, не без разрешения оккупантов вокруг Семёнова с 1944 года «стали появляться люди, замешанные в работе с советскими», и не исключено, что Белого генерала в конце концов продали бы большевикам независимо от вступления СССР в войну против Японии...