Белое и красное

На колокольне Никольской церкви он установил два пулемета, пулеметчики — якуты, в женской гимназии расквартированы якуты, вот тюрьма… пожалуй, ее не трудно будет захватить, хотя и охраняется она якутами. Потом он увидел самого себя, сидящего в кресле Соколова, а Пашка вводил в кабинет полураздетого бывшего якутского комиссара. Почему полураздетого? Сказать Пашке, пусть Соколову даст время одеться… «Ну, Василий Николаевич, кончилось твое правление. Пора и на пенсию. Либо подпишешь ты вот этот документик, либо ждет тебя камера, освободившаяся после членов Совдепа, которых я приказал расстрелять, на что ты никак не мог решиться». Вчера, пока не напился, он поделился с Верой своим желанием ликвидировать арестованных большевиков. Все удачно складывается, среди них есть поляк, фотограф Чаплинский, который под носом Бондалетова в своем фотоателье устроил конспиративную квартиру. И тогда уж Бондалетов не станет трезвонить, что Эллерт скор на руку по части экзекуций, но любит расстреливать и вешать только русских. Вера поняла его с полуслова, желание расстрелять большевиков идет совсем не оттого, что капитан жесток и кровожаден. Он ведь и собственной жизнью играет, а уж чужой — тем более. Нет, он не жесток. Вера восхищенно посмотрела на него, и капитан просиял от удовольствия.

— Я понимаю, вы хотите отделиться от Иркутска не только зафиксированным на бумаге решением якутского Совета и усиленными постами гимназистов, но и пролитой кровью.

Потом она просила его не пить. Потом он целовал ее.

— Вижу, Станиславович, послушал ты меня. Плюнул на Европу и вернулся к нам. Значит, не можешь без Лены.

Богатов на «Тайге» приплыл в Мачу из Олекминска с комиссией Центросибири. Чарнацкий был рад этой встрече. «Добрый знак», — подумал он.

— Вся флотилия в полном составе: «Шнарев», «Соболь», «Сперанский» и моя старушка «Тайга».

— От Жигалова до Усть-Кута баржи вел «Короленец». Потом — «Якут». В Витиме Даниш сменил «Якута» на «Сперанского».

— «Шнарев», «Соболь» и «Сперанский» — это новые пароходы, а «Якут» — корыто вроде моей «Тайги».

— Твоя «Тайга» получше новых будет. Такого второго капитана, как ты, на Лене днем с огнем не сыщешь.

— А Швед на «Соболе» не хуже.

— Конечно, «Соболь» поновее, его спустили на воду года два до войны.

Поговорили о делах, которые обоих интересовали.

— Смотрю я на польский красный легион, совсем неплохо выглядит, — не удержался от похвалы Богатов. — Пулеметы есть и гранатометы. Вооружили вас что надо. А это вы сами, наверное, смекнули — обложились мешками с песком, тогда обстрел с низкого берега не страшен.

«Польский легион… Красный польский легион, — повторил про себя Чарнацкий. — Значит, так уже говорят на Лене, и память останется о нас как о польском легионе. Красном польском легионе».

— Товарищ Чарнацкий, вы должны быть на совещании комиссаров в кают-компании «Соболя».

У трапа «Тайги» стоял Петрек, тот паренек, которого Даниш подобрал в Омске. Его теперь часто посылали с поручениями. Чарнацкий не мог не отметить, что Рыдзак впервые приглашает его на такое совещание.

— Ну, еще увидимся, Станиславович…

В кают-компании «Соболя» — Рыдзак, Лесевский, Янковский, Даниш, Стоянович, его заместитель Одишария, совсем мальчишка якут Слепцов, которого Чарнацкий знал по Якутску, члены комиссии Центросибири и еще незнакомый мужчина, которого доставил Богатов на своей «Тайге».

— Это товарищ Зотов, представитель якутской подпольной организации большевиков, — начал Рыдзак. — Он доложил нам о размещении сил контрреволюции. Якутские большевики, как видите, не сидели сложа руки. Мы получим более точные сведения, когда будем подходить к городу, их представители встретят нас у Покровска. Большевистское подполье Якутска выпустило листовки, что очень важно. Прочтите, товарищ Янковский.

Поручик встал, смущенно улыбнувшись, начал читать:

— «…Полный произвол в отношении населения города, аресты политических противников, грабежи, присвоение национального достояния…»

Ян сидел напротив открытого иллюминатора, блики солнца играли на воде, появлялся и исчезал островок, поросший кустарником. Он никак не мог сосредоточиться…

— «…голод. Да, голод, его костлявая рука тянется к тысячам семей якутской и русской бедноты…»

— Предлагаю эту листовку довести до сведения всех бойцов нашего отряда.

Предложение Лесевского было принято. Слепцов коротко дал оценку результатам переговоров, зачитал выдержки телеграмм, полученных из Якутска. Рыдзак задал несколько вопросов. В конце совещания отчеканил:

— В связи с отказом контрреволюционеров принять мирные предложения приказываю привести в состояние полной боевой готовности вверенный мне отряд Красной гвардии. Мы приступаем к выполнению возложенной на нас задачи. Члены комиссии с сегодняшнего дня включаются в состав отряда, каждый из них получает обмундирование и оружие.

«Да, обратной дороги нет, — понял Чарнацкий. — Без кровопролития не обойдется…»