Белое море (СИ)

— А кто еще заинтересован в ее судьбе, если не ты? Повторюсь, ты первым влез в эту тайну, разведал все, отслеживал ее пребывание в Академии. И лишь благодаря твоему любопытству она до сих пор жива. Артемий корит себя, что не сумел защитить дочь, и ее жизнью теперь обязан тебе. На мой же взгляд, это к лучшему. Я добьюсь отмены мести, я признаю ее, официально возьму под защиту своей фамилии, верну ей имя и род. Она — урожденная Круторогова, драконица древней знатной крови, и скоро все узнают об этом. Но ей понадобится защита куда более сильная, чем мое покровительство.

На этот раз Ярогневу не удалось сдержать эмоций: его лицо ожило, и впервые за всю жизнь я увидела, как он покраснел.

— Ты правильно догадался, я планирую отдать ее под защиту и твоего рода. Ты ведь любишь ее, это совершенно очевидно, но тебе придется не просто взять ответственность за ее жизнь, но и за будущее рода Крутороговых. Артемию давно пора обзавестись наследником, он и сам к этому пришел наконец, так что вместе с Туаной вам придется удерживать позиции Крутороговых, а после — поддерживать будущего наследника рода.

— Ваше величество…

— Сейчас это кажется тебе безумием, но я говорю вполне серьезно. Я поженю вас сразу же, как только это станет возможным.

Краски схлынули с его лица.

— Ваше величество, я не могу жениться на ней. Моя жизнь принадлежит северу, я не имею права оставить его ради вотчины господина Круторогова.

— Ты можешь лгать мне, но не лги самому себе. Ты ненавидишь свой дом, я это знаю. И ты любишь девушку, это тоже мне известно. Я желаю тебе добра, Ярогнев, и хочу, чтобы ты был счастлив. С братом во главе рода твоя жизнь превратится в кошмар, а мое предложение гарантирует тебе свободу. К тому же я прекрасно знаю каково это, брак без любви. Поверь, с годами тяжесть становится невыносимой, но у меня не было выбора, я поступил так, как полагалось с моей кровью и моим титулом. Ты же можешь получить все, о чем только мечтает твое сердце. К тому же, не думаешь о себе — подумай о ней. Нам придется выдать ее замуж, ибо того хотят Рустемзаде, а мы все желаем уже закрыть этот вопрос. Но кто еще поймет ее, если не ты, кто примет ее, не попрекая прошлым?

— Вы переставляете нас, как фигуры на шахматной доске. И для вас неважно, что господин Круторогов терпеть меня не может, и не обрадуется такому родству. Вас не волнует ни воля самой девушки, ни мои намерения.

— Артемий сам заварил эту кашу, и пусть не обижается на мои действия. Касательно Туаны… не мне тебе рассказывать, как завоевываются девичьи сердца, ты и сам в этом деле преуспел не хуже меня! А вот насчет тебя я и не знаю, что думать. Ты будто сам всю жизнь себя наказываешь. Разве так можно, скажи? Ты заслуживаешь большего, как Кристофер может не понимать этого?

Крол понизил голос, напрягая каждый мой нерв, и сказал:

— Будь ты моим сыном — я бы любил тебя, Ярогнев.

Брат побледнел еще сильнее, и выдохнул со злостью:

— Пожалуйтесь моей матери, ваше величество.

Повисла напряженная тишина, нарушенная вздохом крола.

— Думаю, пришло время это обсудить. В своей жизни я любил только двух женщин, и одной из них была твоя мать. Увы, мы познакомились уже после того, как она вышла замуж за Кристофера, но будь реалистом, Ярогнев, она ему никогда не была интересна как женщина, только как инструмент в укреплении родственных связей, и мать для второго, запасного сына. Взгляни на нее сейчас, и подумай, была ли она такой тридцать лет назад? Нет, мальчик, такой ее сделал север. Все упрекают ее в том, что она не стала идеальной супругой Беломорскому, не смогла возглавить оборону замка при нападении на Сколлкаструм, и ушла в себя после смерти двоих детей, но что ее муж сделал для того, чтобы помочь ей? Он привез ее на чужбину, на суровый север, противоположный ее родному краю, поместил в непривычные для нее условия, не объяснив, как себя вести, не заставив своих подданных и даже домочадцев уважать законную супругу. И он же первый стал ее презирать после того, как его север отнял у нее двоих детей! Он должен был помочь ей справиться с горем, должен был сделать все для своей женщины, это долг любого мужчины. Но что сделал Кристофер? Он посвятил себя Всеславу, хотя у него оставалось еще двое детей, и его жена.

Я сжалась в комок, чувствуя, как слова крола ворошат старые раны.

— А я питал к ней глубокую нежность, и страдал, видя, как она увядает в Сколлкаструме.

— Вы зашли слишком далеко в своей доброте, породив для моей матери еще больше проблем, чем было до вас, — с жестким сарказмом ответил брат.

— Я многим лгал, но какой смысл лгать тебе? Мы действительно были близки, и все твое детство я считал тебя своим сыном. Даже теперь, видя, что ты владеешь Морским Штормом, я никак до конца не могу поверить, что ты Беломорский. Глядя на тебя, я будто смотрюсь в зеркало, но даже внешность не так поражает, как внутреннее сходство. С самого первого взгляда на тебя я почувствовал наше родство, почувствовал, что ты — мой! И даже сейчас я многое отдал бы, лишь бы ты оказался моим ребенком.