Белое Пламя

— Предо мной предстал дух мщения, порождённый ненавистью и затерявшийся во времени, который когда-то был человеком. Я спросил его, чего он хочет. Ответил он — покоя. И начал я думать, как помочь ему. Мне пришлось на время стать им. Ощутить то, что пережил он при жизни. И знаете, какое было решение?

Все затаили дыхание, и никто не произнёс ни слова.

— Нужно было показать ему дорогу домой. Место, где произошёл метаморфоз любящего семьянина в жестокого палача. Место, где прятались его страхи. Я видел его сны. Знал, что он сказал своей любимой незадолго до того, как он потерял её и своих детей. Я открыл ему позабытое прошлое, и он уже не смог оправиться вскоре. Когда он дошёл до дома, которого избегал и боялся столько лет — то исчез, и мир потерял частичку себя. Извините, люди добрые… — проговорил он, протирая покрасневшие глаза. — Он стал мне другом, самым близким из всех… Я привязался к нему… Помог, но при этом оставил людей без защиты … Ох, что-то меня понесло, — сказал он, шмыгнув носом. — Нужно было выбирать из двух сторон, где я в любом случае оказался бы проигравшим… — Града обратил печальный взор на окно, где ветка березы касалась рамы. — Но порой мне кажется, что он и не уходил никуда, а до сих пор с нами — бороздит просторы в поисках чего-то своего. Чего мне не понять. Видя его историю, я почувствовал себя… живым.

— Хорошо на вас вино действует, смотри, как пошла фантазия, — сказал маг, улыбнувшись. — С таким вдохновением от водицы я бы тоже стал писателем.

— Да, когда лишнего выпью, меня изрядно заносит, — проговорил Аед и засмеялся. — Ну ладно, не буду вас грузить, ребята. Мне уже пора идти.

Шёл поздний вечер, и некоторые комнаты в таверне уже не мерцали светом от свечей — путь завтрашний не короток, нужно выспаться. Но сир Амор и не думал ложиться, пока достаточно не испробует вина от купцов. Оруженосец его сидел рядом и то и дело зевал, думая о сне. Прежний владелец трактира мёртв, однако гостей было кому обслуживать, но и те уже ушли спать, оставив почтенных посетителей с готовой пищей.

Вилкой Амор перебирал жаренные луковицы, выбирая покрупнее, а уже остывшую картошку оставил на потом.

— Так ты, наконец-то, выпьешь со мной, капеллан?

— Откажусь.

— Миллар, оставь нас, — повелел он оруженосцу, и тот ретировался.

— Кто-нибудь другой на твоём месте уже давно бы стал командором ордена, а ещё кто-нибудь начал бы создавать себе имя и выдвигать кандидатуру на магистра. И стал бы магистром. Ты ограничился должностью капеллана и, вижу, продолжать не хочешь, почему? Наверняка среди своих ты пользуешься уважением, ведь единственный, кто смог выжить в Белом Огне… И всего лишь капеллан.

— Меня устраивает. Я рад, что всё именно так.

— Вижу, — усмехнулся рыцарь, — прям, сияешь от радости. Твоя угрюмая физиономия, обременённая тоской, может служить отличным пособием, как не надо жить.

Дэйн взглянул на рыцаря, на его ядовитую ухмылку, и злость внутри него начала возгораться.

— Следи за словами.

— Зачем? Если они сами вырываются наружу к правде.

— Ты ничего обо мне не знаешь, паскуда, — медленно и презренно вымолвил Дэйн.

— Верно, — после непродолжительного молчания начал Амор, сделав серьёзное лицо и пропустив непростительное оскорбление мимо ушей. — Верно, я ничего о тебе не знаю: шарлатан ты, вешающий лапшу на уши добрым людям, иль истинный пророк, вешающий лапшу на уши добрым людям, но путь наш сейчас сошёлся в одну тропу, а потому я устанавливаю контакт.

— Провоцируя? Неплохо.

— Только так можно раздобыть друга.

— Раздобыл?

— Пока нет. Думаю, наша миловидная рожа страдальца расскажет больше после пары бокалов.

Дэйн с рождения был спокойным, и эти качества сохранились по сей день, но сейчас, под влиянием собеседника, они сменились на чуждые: агрессивные и мстительные.

— Смотри, рыцарь, я не выдержу…

— Ты действительно думаешь, что девица видела недостаточно насилия?

— Что?

— Видимо, это дочь мёртвого трактирщика, все прячется, как мы пришли, и правильно делает.

Дэйн посмотрел в сторону проёма, где начиналась вторая комната, что поменьше, и услышал какой-то шум.

— Мы не сделаем тебе ничего, можешь выходить!

— Эдакий ты благородный, — Амор поднес бокал к губам. — Твоим словам грех не верить. Посади её ещё на коленки.

Дверца приоткрылась и оттуда осторожно вышла невысокая девушка.

— У тебя ведь нет детей, Дэйн? Орден предписывает запрет на продолжение рода? А разве кого-то это останавливало? Нет. Почему у тебя нет ребёнка? Где твоё дитя?

Дэйн смотрел на него и просто молчал, у него не было слов, чтобы что-то сказать. Что тут можно сказать? Уже забыл про дочку Флориса, которая приблизилась к ним, рассматривая каждого. Дэйн продолжал держать на Аморе именно что «безмятежный» взгляд.

— Одно слово — и я выбью из тебя всю дурь.

Дэйн сорвался, разум не стерпел, даже под угрозой смерти от клинка одного из самых сильных воинов Арлена, он угрожал.

— Кулаки-то распускать мы все горазды.

— Допивай один, — сухо сказал Дэйн и отправился на второй этаж.