Белое солнце Анголы

Лусака в те дни была основным местом базирования руководства Африканского национального конгресса. Я серьезно готовился к ужину в посольстве, устроенному послом В. Лихачевым для членов национального исполкома АНК Д. Тлуме, Дж. Нкадименга, С. Маканы. Товарищи (интересно, так ли мы называем друг друга сейчас?) основательно пополнили мои представления о новых для меня материях. Они, что мне, конечно, понравилось, твердо исходили из того, что добиться свободы народ ЮАР должен собственными силами. Так же, как Каунда, они считали, что если Претория не изменит свою политику, масштабы катастрофы могут быть гигантскими. (С позиций сегодняшнего дня повторю: большое дело, что этого удалось общими усилиями избежать.) Признавали, что не только власти ЮАР, но и АНК выдвигает предварительные условия для переговоров. Со стороны правительства это — требование прекратить военную борьбу, раз, и исключить из АНК членов Южноафриканской коммунистической партии, два. АНК же требует освобождения политзаключенных, прежде всего Н. Манделы, и легализации всех политических партий.

АНКовцы откровенно говорили о своих отношениях с прифронтовыми государствами, тех трудностях, которые встречаются у них с Мозамбиком, особенно после того, как он договорился с ЮАР, а также с Ботсваной.

Воспользовавшись их рассказом о том, как сейчас обхаживают АНК западники, что было чистой правдой, ибо ощущение грядущих перемен висело в воздухе, спросил, не стоит ли расширить советские контакты с антирасистскими движениями в ЮАР. Обратите внимание, не с правительством, а лишь с оппозицией, о контактах с властями впечатленный антирасистской риторикой я и не заикался. Но и тут ответ был негативный. Возникла некоторая дискуссии. АПКовцы открыто говорили о том, как ревниво они относится ко всему, что выходит за пределы уже налаженных каналов. Мне же не представлялась полезной для наших государственных интересов подобная монополия.

Завел я речь и о видах АНК на будущие преобразования внутри страны. Здесь их позиция была разумной: нужны постепенные, не форсированные реформы. И это я взял себе на заметку, убеждая впоследствии моих западных (а пришло время — и юаровских) коллег, что нет у АНК намерения радикально ломать сложившийся в ЮАР экономический строй, а тем более строить там социализм. (Именно так они и поступили, придя к власти.) Мы их умеренный подход, подчеркивал я, только поощряем. А ведь тогдашние, вредные для нас стереотипы работали в прямо противоположном направлении. Насаждались они многими, а дезавуировались только нами, да и среди нас далеко не всеми.

Заключительным аккордом этого африканского турне стала беседа с премьер-министром Зимбабве Р. Мугабе, состоявшаяся 13 августа 1986 года в Хараре. Организовал ее, как это делалось и в других столицах, наш посол Г. Тер-Газарянц. И здесь разговор начался с вручения послания М. Горбачева. А шел он о вещах внеафриканских — о перестройке в СССР, об отношениях с США и необходимости поворота к конструктивному сотрудничеству с ними. Р. Мугабе соглашался с нашими доводами, но было видно и его некоторое скептическое отношение: мол, получится ли все это.

Что же касается южноафриканского региона, то в высказываниях Р. Мугабе явно сквозили жесткие нотки: в возможность достижения мирного решения, как я почувствовал, он не особенно верил. Задал я ему и свой любимый вопрос когда все же можно рассчитывать на падение апартеида.

«Не в ближайшие несколько лет», — был ответ. Иными словами, мало кто в Африке и за ее пределами предвидел, что события вскоре примут стремительный оборот — хочется добавить, и не без основания: «Когда за дело возьмется Советский Союз».

Во всех африканских столицах я слышал хвалебные отзывы о Михаиле Сергеевиче, о начатой им мирной революции в СССР. «Это не только ваша, но и наша удача». Так выразился Каунда. Многим тогда казалось, что нас ждут впереди только счастливые времена.

Разумные британцы

Следующая точка — Лондон. Консультации с британскими коллегами по африканской тематике. График составлен так, что уже на следующий день после беседы с Р. Мугабе я — в Форин Офис. (Через 8 лет посещение здания имперской архитектуры в центре Лондона, где размещается министерство иностранных дел Великобритании, станет для меня рутинной работой российского посла.) Был тут и постоянно присутствовавший привкус бюджетной экономии — самолеты Аэрофлота из Хараре в Москву еще не летали, значит, можно совместить обратную дорогу, на которую все равно придется тратить валюту, с работой.

Мой собеседник — Ю. Фергюссон, заместитель постоянного заместителя Госсекретаря по иностранным делам, по традиционной британской терминологии[23], главный отвечающий за африканское направление. Быстро убеждаюсь, что знает он, опять-таки традиционно для британской дипломатии, немало. Но еще совсем недавно эти знания были для нас за семью печатями. Теперь ими делятся с нами. Меняется, меняется что-то в наших отношениях с Западом.