Белое солнце Анголы

Дело было не только в морально-правовой стороне дела. У нас не было уверенности в том, что даже при реализации увязки ЮАР выполнит свою часть обязательств, уйти из Анголы, не будет препятствовать независимости Намибии. Гарантии на этот счет были сугубо вербальные, большe со слов американцев. (Замечу в скобках, что в конечном счете ушли и кубинцы, и южноафриканцы, а вот вооруженные силы США до сих пор остаются в Южной Корее и не спешат с уходом.)

«Почему вы так боитесь задеть ЮАР, опрашивал я американцев, почему так упорно отказываетесь от экономических санкций? Ведь все беды идут от ЮАР. Некоторых же других «носителей зла» вы давите за милую душу, взять ту же Ливию. Вас ЮАР шантажирует угрозой коммунизма, хотя в этом регионе им и не пахнет. Так будет продолжаться до тех пор, пока вы не сбросите идеологические шоры».

Несмотря на полемику мы договорились о важном — постараться не выпячивать конфликт на Юго-Западе Африки как предмет конфронтации между Востоком и Западом. Каждый со своей стороны подтвердил намерение не подливать масла в огонь, попытаться сохранить имеющиеся точки соприкосновения и, пока еще есть возможность, сблизить их, стремиться к тому, чтобы наши пути не расходились — в общем не превращать Африку в арену борьбы внешних сил. Негусто, но для начала не так уж плохо.

Где мы серьезно схлестнулись, так это по Центральной Америке, но это мне описывать здесь, к счастью, не надо. Закончу тем, что попросил я американцев дать мне полный список их жизненных интересов в мире, на кои они постоянно ссылались. Списка я, разумеется, не получил, но каким пышным цветом расцвел весь этот букет к настоящему времени! Цитировал я тогда Михаила Сергеевича: «Мир не есть чья-либо вотчина», — но уже тогда для американцев это было не больше, чем сотрясение воздуха.

1986 год подходит к концу

В сентябре 1986 года, прибыв на очередную сессию Генеральной Ассамблеи ООН, наш министр встретился с президентом Р. Рейганом и Госсекретарем Дж. Шульцем. Тема Юга Африки в беседе с президентом не затрагивалась вообще, хотя в подготовленных нами бумагах она фигурировала. (Каждый отдел МИД и заместитель министра старались протолкнуть для бесед наверх свой вопрос — иногда это позволяло быстрее продвинуться вперед.) Тогда в контексте региональных конфликтов доминировали Афганистан и Никарагуа. Да и с Шульцем не получилось особо предметного разговора, что было плохим знаком: американцы, а, возможно, и наш министр не числили анголо-намибийскую связку среди приоритетных. Американцы активно продвигали тогда план Рейгана о трехступенчатой схеме урегулирования региональных войн. На первом этапе в соответствии с этой схемой должно было осуществиться национальное примирение и вывод иностранных войск. Отсюда и такой их упор на названные выше аспекты. Мы защищали свои концепции, американцы свои, хотя и говорили, что не верят в теоретические построения[25].

На пятьдесят девятую годовщину Октябрьской революции в Москву по традиции тех времен съехались руководители дружественных Советскому Союзу государств и национально-освободительных движений. Были среди них и главные участники нынешних военных и будущих политических баталий на юге Африки.

М. Горбачев принял 4 ноября 1986 года президента Африканского национального конгресса Оливера Тамбо. Для всех занятых на африканском направлении, это было значительным событием, хотя МИД по-прежнему был от него практически отстранен. Бал правил по этой части Международный отдел ЦК, с которым к этому времени наши отношения на рабочем уровне почти не вызывали вопросов. Кроме одного ― контакты с властями ЮАР. Генсек с гордостью отметил, что мы не реагируем на то, как стучатся в наши двери юаровцы[26]. Каждый шаг в этом направлении, подчеркнул он, мы будем делать только после консультаций с АНК.

Все прошедшие годы, надо признаться, я был уверен, что сказано это было с подачи коллег со Старой площади. И только совсем недавно, разговаривая с товарищем, который был на этой беседе, узнал, что Михаил Сергеевич высказал подобные заверения по собственной инициативе. Это интересный штрих, но он мало меняет общую картину, ибо настроения, нашедшие выражение в словах Генсека, были широко распространены.

Зачем, спрашивается, было отдавать в руки, пусть дружеские, вопрос, где мы имеем собственные интересы? Что нам давала такая щедрость в политике, сильно осложнившая дипломатическую работу? В результате мы не могли встречаться с юаровскими деятелями, тогда как сам О. Тамбо контактировал с главным американским переговорщиком Ч. Крокером и готовился к встрече с Госсекретарем США Дж. Шульцем, которая и состоялась в январе 1987 года.

Замечу, что новому заведующему Международным отделом ЦК А. Ф. Добрынину, который придерживался более реалистических взглядов, даже через год, осенью 1987, не удалось полностью отговорить О. Тамбо от запрета на наши контакты с официальными представителями ЮАР. Еще бы, у того был такой козырь, как высказывания Горбачева.