Белое солнце Анголы

Пик Бога, с которым установилось довольно хорошее взаимопонимание, дал понять, что у него есть «свежие идеи» насчет внутреннего мира в Мозамбике. В этой стране уже многие годы шла война между правительством и мятежной организацией РЕНАМО. Оставляю за скобками ее перипетии, скажу лишь, что попытки привлечь к урегулированию в Мозамбике Советский Союз и Соединенные Штаты сорвались. Честно, я до сих пор до конца не знаю, в чем тут было дело, но то, что достижение согласия в Мозамбике от этого пострадало, это точно. Договоренности были достигнуты лишь три года спустя, в 1992 году. Поскольку это было сделано при посредничестве итальянцев, я, к тому времени посол России в Риме, живо припомнил свои африканские переживания, присутствуя на церемонии подписания внутримозамбикских соглашений в Палаццо Фарнезина, здании итальянского МИД, построенного еще при Муссолини.

По приезде в Мапуту я первым делом встретился с президентом Народной Республики Мозамбик Жоакимом Чиссано. В числе прочего мы обговорили с ним, как мне вести себя на следующий день с Ботой, негласно посетившим Мозамбик для нашей встречи. Идея была такая — после декабрьских соглашений по Юго-Западу Африки попытаться добиться прорыва и на юго-востоке континента. Но не тут-то было. В разговоре со мной Бота ни словом не обмолвился об инициативе, ради которой, собственно, и просил меня приехать. Вместо этого он говорил о том, как хорошо отзывается о нас М. Тэтчер, заявляя, что СССР полон решимости «развязаться» с региональными конфликтами (я поправил: урегулировать их), просил повлиять на Нуйому — мол, СВАПО не обойдется без ЮАР, ибо 90 % всего национального экспорта идет туда, уверял, что целый ряд африканских лидеров, вслух превознося «революционную роль Кубы», просили его добиваться ухода кубинцев из Анголы, и тому подобное.

Что касается внутренней ситуации в ЮАР, то Бота уверял, что он лично добивается освобождения Манделы (прошел почти год, пока это произошло), и весьма эмоционально заявлял: «Мы сами уничтожим апартеид, но не в одночасье, а рядом последовательных действий, ибо хотим выжить на своей родине и остаться там, где мы живем уже триста лет. Мы сражались за эту землю, нам некуда уходить».

Пик Бота на этот раз отмечал даже, что поддержка АНК — право Советского Союза, даже если в Претории это не одобряют, давал понять, что он и другие либералы работают над сближением между правительством и Конгрессом.

Со своей стороны, я излагал ему, как мне представляется, вполне разумную позицию насчет поэтапного и мирного демонтажа апартеида. Подчеркивал, что никому не нужно, чтобы экономика ЮАР была разрушена. Равным образом никто не выигрывает от продолжения войн в Анголе и Мозамбике. СССР за их прекращение. Более того, в соответствии с имевшимися у меня инструкциями я официально уведомил Боту, что Советский Союз готов, если его об этом попросят, помочь в деле скорейшей и возможно менее болезненной ликвидации апартеида. Вот тут-то и скрывалось предложение о нашем посредничестве между правительством ЮАР и АНК. Бота тогда принял это к сведению. К сожалению, как я упомянул выше, из этого ничего не получилось.

Наконец, я не выдержал: «Что же Вы ничего не говорите по поводу возможной вовлеченности СССР во внутри-мозамбикский процесс?» Из путанных объяснений Боты вытекало, что вроде ни американцы, ни сам Чиссано не хотят этого. Так что, по сути дела, вопрос, ради которого и была устроена встреча, он снимал. Зато он уверял, что ЮАР вполне устраивает нынешнее правительство в Мапуту, ругал РЕНАМО, от поддержки которого ЮАР официально отказалась. Заодно досталось и УНИТА. Если, мол, Савимби возглавит правительство в Анголе, он тут же открестится от ЮАР. «Пусть бы он на пару лет покинул Анголу». Не знаю, был ли Бота в этом искренен, или играл с нами, но такой отъезд был бы подходящим выходом из положения, подтолкнул бы процесс национального примирения. К сожалению, это так и не реализовалось. Савимби в очередной раз перехитрил всех, в том числе, возможно, своих юаровских друзей, если только не действовал с ними заодно.

Вертолет ВВС ЮАР