Белое солнце Анголы

Как же так, спрашиваю я себя, ведь только что, 29 марта, мы с послом В. Казимировым разговаривали в Луанде с Сэмом Нуйомой. И я в качестве не просто замминистра иностранных дел, но специального представителя советского руководства вручил ему послание М. Горбачева. Почему же Нуйома ни словом ни о чем подобном не обмолвился? Ничего себе доверительные отношения. Что, и Нуйома не знал, что замышляют его полевые командиры? Ведь он особо подчеркивал, что наступает кульминационный момент борьбы — переход от вооруженных действий к политической мобилизации масс. Ведь мы оба согласились с тем, что на основе декабрьских соглашений 1988 года по Юго-Западной Африке, на основе последующих решений Совета Безопасности можно говорить о реальных возможностях для предоставления независимости Намибии и проведения в этой стране честных и справедливых выборов под контролем ООН. Пройден действительно долгий и трудный путь, цель близка, зачем же так рисковать? Но Сэма Нуйому я так больше и не видел[61], и мои вопросы остались при мне.

Зато состоялась встреча с президентом Анголы Душ Сантушем. Мы оба констатировали, что ситуация взрывоопасна. Публично высказались за незамедлительное и безоговорочное прекращение огня и возвращение в нормальное русло процесса урегулирования. При этом мы лягнули и ЮАР, части которой, сосредоточенные, было, на военных базах, покинули их с прямого разрешения М. Ахтисаари, главного ответственного лица по линии ООН за Намибию, и свирепо расправились со сваповцами.

СКЮЗА вступает в действие

Так или иначе, вес то, что готовилось годами и месяцами, оказалось под угрозой. И дело было не только в непродуманной акции СВАПО, но и в чрезмерно жесткой реакции на нее юаровцев. Отнюдь не ясно было, что еще последует с их стороны. Тут полностью проявила себя предусмотрительность, проявленная участниками переговоров, когда они создали совместную комиссию по наблюдению за выполнением соглашений по Юго-Западу Африки (СКЮЗА). Еще лучше, что Советский Союз, активно выступавший за такого рода механизм, принимал участие в комиссии. Формально в качестве наблюдателя, фактически на полноправной основе. Пусть это скорее элемент случайности, но во всяком случае прибыл я в Луанду раньше Ч. Крокера, успел прикинуть, как действовать дальше. Было срочно созвано внеочередное заседание СКЮЗА, причем на территории Намибии. Южноафриканцы, все еще командовавшие там, выбрали великолепное (надеюсь, оно процветает и сейчас) охотничье ранчо Маунт-Эджо близ намибийской столицы Виндхука. (Помните решение ЦК, разрешавшее нам поездки в ЮАР и Намибию?)

Следующие два дня, 8 и 9 апреля 1989 года, запомнились мне не только напряженными переговорами (на них были представители ЮАР, Анголы, Кубы, Соединенных Штатов, Советского Союза, а также ООН, включая только что созданную специальную миссию по оказанию содействия Намибии во главе с Марти Ахтисаари, будущим президентом Финляндии), но и вечерними, после работы, вылазками в заповедные места, полные африканского зверья. Пока мы, скажем, заседали или сидели за ужином на открытой террасе, совсем близко раздавалось рычание львов, и это вполне гармонировало с обстановкой, в которой начались переговоры.

Однако в итоге двухдневных бдений соглашения были спасены, процесс урегулирования вернулся в нормальное русло. Было предметно доказано: если договоренности отвечают коренным интересам сторон, если есть подходящие инструменты для разрешения конфликтных ситуаций, то испытание на прочность выдерживается. Словом, небольшая победа. Как сообщить о ней в Москву? Юаровская спутниковая связь казалась тогда верхом технического совершенства. Пытался я дозвониться таким замысловатым образом до Шеварднадзе — не удалось. Но не потому, что не сработала техника, а потому, что министра не смогли отыскать. Оставил свое сообщение в его секретариате, лишний раз убедившись, что не до Африки Москве. Там весной 1989 года бушевали свои страсти.

На фоне набиравшего силу экономического кризиса, ослабления государственной власти, старые механизмы которой были подточены, а новые никак не успевали заменить их, продолжалась эрозия системы. До развала СССР оставалось полтора года. Акция на Юго-Западе Африки оказалась, таким образом, одним из последних дипломатических успехов Советского Союза. Она прекрасно вписывалась в общий контекст предпринятых тогда усилий по ослаблению нашей вовлеченности в сложные, редко нами хорошо понимаемые и, как правило, далекие от наших жизненных интересов процессы в «третьем мире».

Конечно, Ангола имела для нас значение на порядок меньше, чем Афганистан. Но оздоровление обстановки в южноафриканском регионе можно, думаю, поставить в один ряд с аналогичными событиями в Кампучии, Никарагуа, прекращением войны между Ираном и Ираком, в Западной Сахаре. Плодотворный был год для урегулирования региональных конфликтов, зачастую при определяющей роли советско-американского взаимодействия.