Белой птицей пролетит моё детство

Быстро выяснилось, что бабуся на самом деле говорливая. Нет, она не знает, когда будет вагончик, но вроде бы скоро должны дать. Да, она едет в сторону района, но не на Комсомольскую, а дальше, уже в самый город. А живёт она тут, в посёлке, на Второй Коттеджной, но в город ездит часто – там у неё знакомые, очень хорошие люди, да тут вообще все очень хорошие люди, она довольна, что приехала, потому что у неё это самое… ну, это, которое берут на анализ…

– Pressure, – подсказал Денис.

Ну да, охотно согласилась бабуся, pressure. Давление. У неё низкое давление, это понятно, возраст, человек устаёт с возрастом. Снашивается, как старый башмак. Уже не выдерживает темпа. Конкуренция – это конкуренция. Люди друг друга едят, как репу. Всю жизнь не на месте, не в своей тарелке – да-да, ей тут лучше. Гораздо, гораздо лучше. Вот у неё есть дочка, та совсем другая. Хотя и родилась уже после конвергенции, и росла здесь. То есть не здесь, а в Подмосковье, но всё равно в Союзе, а не там. Она очень быстро уехала. Теперь она в Нью-Джерси, она делает там какой-то businnes. И у неё совсем нет времени на других людей. Даже на маму. Зато теперь будет внук, он уже was born и скоро его привезут сюда учиться. А может быть, потом будет ещё один: дочка сказала по телефону, что хочет трёх детей, потому что это cool. То есть, в смысле, prestigious – это молодые теперь так говорят… Как бы они не говорили, children are well, это уж точно…

Звеня и сияя лаком, подлетели три вагончика. Районские тут же захватили передний, бабуся устроилась в заднем. Женьке с Денисом достался средней.

Хитрая девчонка уселась по ходу движения. Денису было всё равно как садиться, только бы смотреть на Женьку.

Разговора не получилось. Районские в соседнем вагончике включили какую-то громкую музыку – то ли то ли Сайруса Макговерна, то ли «Steep Spin», то ли ещё что-то такое, забойно-ударное. Женька тут же извлекла из кармана звучалки, протолкнула в ушки и врубила плеер.

– Дай послушать, – не выдержал Денис.

Женька пожала плечами, вытащила пластмассовую фигучку и протянула мальчику. Тот осторожно прижал её к уху. Далёкий голос пел по-русски про очи чёрные, очи страстные.

– Ну чего ты старьё слушаешь? – вздохнул он, отдавая клипсу.

– Дурак, – тут же обиделась Женька. – Это для тебя старьё. А русских песен больше нет.

– Ну ты опять, – предсказуемо надулся мальчик. – Просто на английском петь удобнее. Слова короче. Зато вся серьёзная литература на русском.

– Ли-те-ра-ту-у-ура, – передразнила Женька, сложив губы трубочкой. – Кому она нужна, серьёзная. А песни все слушают.

– И наука вся на русском, – напомнил Денис.

– Всё равно науку только учёные читают, – отбрила Женька, – а музыка всем нужна.

– Ну и какая разница? – не понял Денис.

– Страна общая, а музыка только американская, – упёрлась девочка. – Небось, лопатой гребут.

– Что гребут? – не понял Денис.

– Деньги гребут, вот что, – зло ответила Женька. – Знаешь, какие доходы в шоу-бизнесе?

– Какие доходы? – опять не понял мальчик. – Ты чего?

– Ну тебя, – махнула рукой Женька. – Слушать мешаешь.

Она демонстративно запихала себе поглубже в уши клипсы, закрыла глаза и врубила плеер на полную.

Денис сделал вид, что любуется проносящимся мимо пейзажем.

Пейзаж был так себе: черта поперёк неба, кювет, зубчатая стена леса. Верхушки деревьев прыгают и дёргаются в глазах от скорости: вагончик вышел на самый длинный перегон, напряжённая струна тихонько гудела. Вот интересно, а что будет, если она порвётся? Ну, скажем, если метеорит… может же в струну попасть метеорит? Такого не бывает, ну а вдруг? Наверное, погибнут все, кто на линии. Они-то уж точно погибнут. А может, нет? Вдруг вагончик вынесет… куда-нибудь за лес, как Дороти в книжке про волшебника из страны Оз? А потом он шлёпнется на поляну… допустим, на стог сена. Женька, конечно, потеряет сознание… а он, Денис, будет обязан сделать ей искусственное дыхание. Рот в рот… (У него вспотели ладони). И массаж сердца. Для этого надо надавливать… надавливать… Он осторожно покосился на женькину футболку в обтяжечку и почувствовал, что ему не хватает воздуха.

– Опять пялишься? – поймала его Женька.

Денис испугался очередной немилости и на всякий случай отвернулся.

– Ты куда морду убрал? Ты на меня гляди, – снова осталась недовольной девочка. – На меня, а не на сиськи.

– Я не… это… – пропыхтел мальчик, не зная, куда деть глаза.

– Там всё равно смотреть нечего, – самокритично добавила Женька. – Я же не Сюся с сисей, – она оттянула футболку на груди вперёд.

Денис хихикнул. Сусанна Игоревна Товстолыткина, в просторечии Сюся, литераторша в средних классах, и в самом деле отличалась выдающимся сложением. Стало смешно и немного стыдно.

– А вообще… ладно, чего уж теперь-то, – непонятно сказала Женька.

– Чего теперь? – переспросил мальчик.

– Это я о своём, – отмахнулась девочка. – Помнишь бабку на станции? – решила она всё-таки снизойти до объяснений. – Ну, чёрную? Я вот подумала: а я тоже стану такой когда-нибудь. Высохну, поседею. Буду чьих-то внуков нянчить.