Белорусские мифы

Черт не связан с каким-либо определенным пространством (в отличие от домашних и природных духов), и считается вездесущим (повсюдным, по определению белорусов). Притом что черти постоянно находятся в аду, в потустороннем мире, они легко преодолевают границу с земным миром, где могут вредить людям. При этом у них есть свои излюбленные места — это труднодоступные, дикие, заросшие природные участки: овраги, глухие заросли, кладбища, болота, омуты, водовороты. Черти часто бывают и на различных пограничьях — дорогах, перекрестках, мостах или любых переправах через воду, полевых межах, границах сел, а также в заброшенных и разрушенных постройках, даже если это бывшие часовни или церкви. Постоянное присутствие нечистой силы в крутящемся вихре или сильном, порывистом ветре свидетельствует о том, что черти также могут находиться и в воздушном пространстве. Они проникают и в жилое пространство человека, если оно недостаточно защищено оберегами.

Черти чаще всего появляются на земле в переломное, «пограничное» время суток — в полночь (или в «глухой час», в «глухую ночь»), а также в полдень.

Глухая ночь, говорят, ибо нельзя ничего такого говорить, потому что уже полночи минуло, другая начинается. Уже тогда, как мы говорим, черти разъезжают. Ты если [в это время] заговоришь, считается, что ты в его [черта] половину переходишь, в его руку переходишь (с. Онисковичи Кобринского р-на Брестской обл., 1985 г.).

Особую активность черти проявляют в определенные календарные периоды, наделенные «пограничной» символикой, — дни зимнего (святки) и летнего (троицко-купальский цикл) солнцеворотов, в кануны больших христианских праздников — Рождества, Крещения, Благовещения, Пасхи, Ивана Купалы (Рождества Иоанна Крестителя). Они слетаются на годовые сборища в пору созревания рябины — так называемые рябиновые ночи, поэтому в период с Петрова дня до Ильина дня Бог насылает на них свои громовые стрелы, из-за чего в это время случаются сильные грозы — это Бог нечистиков бьет.

^{Пейзаж в грозу. 1843.}

^Rijksmuseum

С чертом (как и с водяным духом) связан мотив смены мест пребывания в зависимости от сезона и освящения воды и растений. Предположительно, он отражает некие весьма архаичные представления о пребывании мифологических существ в растениях в зависимости от их цветения и плодоношения: сначала — в вербе и лозе, затем — в жите и траве, потом — в яблоне и яблоках, после чего — в воде, где и остаются до Крещения, а после снова переселяются на вербу и лозу. Вероятно, в более позднее время этот мотив закрепился за образом черта и стал связываться с христианским обрядом освящения воды на Крещение, вербы — на Вербное воскресенье, колосьев жита, а позже — яблок на Яблочный Спас. Один из его вариантов был известен на западе Гродненской губернии, где считалось, что с праздника Крещения до Вербного воскресения («Вербницы») черт сидит на вербе, а после ее освящения до Пасхи скрывается «в пирогах, сырах, мясе и яйцах» (то есть в скоромной, запрещенной во время Великого поста пище). Когда же на Пасху это все освящают, черт переходит на цветы и травы, после их освящения на Вознесение — в колосья, груши и яблоки, после Яблочного Спаса (Преображение Господне, 6/19.08) — снова в воду до Крещения.

В сказаниях черта часто видят сидящим или раскачивающимся на дереве (он же в белорусской мифологии соотносится и с русалкой, которая качается на ветвях) — ольхе, дубе, березе, вербе, орешнике, которое он иногда даже вырывает с корнем. В одной из брестских быличек черт «в капелюшике», сидя на дереве, плетет лапти, в других таится в дупле или укрывается под корнями. Его видят то раскачивающимся на ольхе, то скачущим по березам.