Белорусский узел

И Минск — высыпал на улицы… в этом было что-то от выигрыша сборной по футболу, что-то — от избавления от терзавшего город дракона… как в старину. Люди ходили по улицам, поднимали запрещённые бело-красно-белые флаги и флаги с «пагоней», старым белорусским гербом, мигали фарами, сигналили, пили пиво, сидели в кафе, обнимались. Была очень активна молодёжь… как футбольные фанаты, которые почти поголовно были за Украину, а кто-то даже участвовал в войне на Юго-Востоке Украины на стороне бандеровцев, и заканчивая теми, кто работал в белорусском технопарке, который был крупнейшим в Средней Европе и давал больше миллиарда долларов валютной выручки ежегодно. Все это было заслугой Батьки, без него технопарка не было бы — но компьютерщики тоже были на улицах, тоже радовались. Просто потому, что они были молодыми. Потому что живой пульс народного «спротиву» был для них ближе канцелярщины протокольных строк. Необоснованный пессимизм — сменился столь же необоснованным оптимизмом.

Но в этих гуляниях — минчане как-то забыли одну простую, и никак не меняемую вещь — убили человека. Они гуляют и радуются, потому что убили человека. Каким бы он ни был — но он был человеком.

И уже это — не сулило ничего хорошего…

В конце концов — самые страшные драконы те, которые живут в душе каждого из нас…

Последний раз — он был здесь шесть лет назад, в две тысячи десятом, когда попытка демократической революции белорусского народа — была забита дубинками и растоптана на минском зимнем асфальте. Они тогда ещё не выпустились из Воловичей, их привезли на задворки Минска, и сказали не выходить из машин. Но тогда — справились и без них, и они тогда не видели, что происходило в центре Минска.

А теперь он видел. Он был в самой гуще событий, и видел, как рождается история. Не делается, нет, как делают её русские, ложью, кровью и манипуляциями — а именно рождается. Как крик новорождённого — крик пробуждающегося из небытия, из четверти века исторического небытия народа. Который до этого мог разговаривать только шёпотом…

Особо — никакой политики на улицах Минска и не было. Просто… на улицах было много людей. И машин. Из некоторых машин — из окон на коротких древках высовывались БЧБ — старые флаги Беларуси, которые были с 1991 по 1994 годы государственными. На улицах молодёжь… много молодёжи, даже очень много молодёжи. И то тут, то там — флаги. Белорусский… украинский… Евросоюза… кажется, и польский, ну да бес с ними.

И ощущение…

Это самое главное — ощущения…

Как то раз, они сидели с украинцем — побратимом из Правого сектора — зимой на позиции на одном из терриконов — так близко от Донецка, что был виден Донецкий аэропорт. Была зима, было холодно — они выпили весь кофе, который взяли с собой в термосе, а костерок — не давал достаточно тепла. И вот, он спросил у побратима, греющего руки над кирпичом, вымоченном в дизельном топливе: брат — а на Майдане так же мёрзли? Украинец вдруг задумался — а потом ответил: нет, на Майдане никогда не мёрзли. На Майдане было тепло…

Он сначала думал, это потому что там много приходилось работать, постоянно что-то делать — строить баррикады, махаться с ментами — некогда было мёрзнуть. Но теперь он понял — почему тогда было тепло…

Это сложно описать словами, потому что это надо чувствовать. Ты видишь людей и знаешь, что они и ты — одной крови, одной нации, одного языка. Ты и не спрашивая их, знаешь что они твои единомышленники и вы вместе делаете важное и нужное дело. Ты знаешь, что они протянут руку тебе, а ты, если понадобится — им. В обычной жизни — ты знаешь, что этот мент, этот вор, этот паразит… а здесь все вместе. Потому что что-то большое и по-настоящему важное объединило вас. Что-то настолько большое, по сравнению с которым все предыдущие ваши склоки, споры и дрязги кажутся мелкими и ничтожными, что-то такое важное, что это решит судьбу государства и народа на десятки лет вперёд. И народ, весь вместе и именно сейчас, не политики, не элиты — принимает решение.

Судьбоносное…

И какая разница уже — кто есть кто?

Он просто ходил по улицам… напитываясь этой атмосферой, атмосферой добра и победы… ведь победитель может себе позволить быть добрым, верно? Потом — зашёл в какое-то заведение, и закончил этот день, распевая с какими-то студентами старый вариант гимна Беларуси, ещё БНРовский.