Белорусский узел

Уже в самолёте, летящем назад, я задал сам себе вопрос — легче ли мне. И понял, что нет, не легче…

Не легче.

Минск, Беларусь. Здание БГУ. Утро 21 августа 20*** года. Свой среди чужих

Пистолет он спрятал в Белорусском доме, как раз на такой случай как этот.

Зона АТО — многому его научила, и он теперь знал, что у каждого снайпера должен был быть пистолет с глушителем. У него он и был теперь — автоматический пистолет Стечкина, сильно переделанный, снятый с убитого командира ополченцев. Он заказал новый ствол с резьбой для глушителя и сам глушитель. Стечкин для глушителя был идеален — неподвижный, в отличие от схем Браунинга ствол, не такой скоростной, но убойный патрон, ёмкий магазин на двадцать патронов. Он собрал его прямо в общей комнате, где спали смертельно усталые самооборонцы. Сам — лёг лицом к стене, на разложенный на полу спальник — и собрал. Накрутил глушитель — он был вдвое короче и легче, чем оригинальный АПБ. Сунул собранный пистоль под куртку…

Поднялся.

Когда он спускался в подвал — его пропустили без вопросов. Просто у него была карточка, и он приходил в подвал не первый раз. На подвале — на посту было только двое. Здание вообще пустело, люди спешили на площадь, слушать митинг. Тем лучше…

Он привычно закрыл глаза на три секунды — а когда открыл, в голове его равномерно стучал метроном. Все — дыхание, биение сердца, шаги — подчинялось единому ритму, превращая его в машину смерти, для которой убивать — так же естественно, как и дышать…

Два — один. Два — один.

* * *

Пленный российский снайпер — лежал на топчане. Услышав, как в камеру заходят, он повернулся и равнодушно посмотрел на входящего. Дверь за ним — уже закрылась, они были в камере одни.

Он приложил палец к губам, мол — тише. Потом — постучал по двери

— Охрана!

* * *

Один из двоих охранников — появился почти сразу, здоровый, с помповым ружьём на ремне. Тупо посмотрел на сотника, командира одной из снайперских групп.

— Это что?! — раздражённо спросил сотник, указывая на арестованного.

Охранник недоуменно посмотрел на арестованного, не видя никакого нарушения, никакого беспорядка. А через секунду — уже захрипел, оседая на пол с заточкой в печени. Сотник — подмигнул арестованному, потом — одним прыжком, оказался у двери

— Сюда! Быстро!

Послышался топот второго охранника, тот ворвался в камеру, переделанную из какого-то закутка, увидел лежащего, щёлкнул предохранителем.

— Ах ты, с…

И лёг — рядом с первым. Заточка — торчала из уха, для такого способа убийства — нужен сильный и поставленный удар.

Он вытер заточку, сунул её в карман, взял автомат и перебросил его пленному снайперу.

— Сейчас начнётся митинг. На нем будут все. С пятого этажа — отличный вид. Мне нужен напарник. Переоденься, у этого шмотье как раз по тебе.

— Кто ты? — спросил снайпер — ты что, наш?

— Нет. Я и русский, и украинец, и белорус. Тебе не понять.

* * *

Наилучшая позиция — была на последнем этаже.

Там на охране — были бывшие и действующие спецназовцы Польши, Литвы, Грузии, но и тут был бардак — один из поляков держал свой автомат, так что ему секунд десять понадобится, чтобы привести его в боевое положение, второй — сидел на стуле и пялился в коммуникатор, смотрел он-лайн трансляцию митинга.

Придурки. Дрючить и дрючить.

— Уходи. Сегодня нельзя — сказал заученно поляк. Он ничего не понял — смотрел на него, на второго — даже не смотрел.

— Чего? У меня пропуск.

— Сегодня нельзя, уходи.

Он сделал вид, что он несколько не в себе… это было несложно. Тут раздавали таблетки, неумеренный их приём — вызывал чувство эйфории, неадекватность.

— Мне это…

За спинами поляков — он увидел двоих, в хорошей, тёплой форме с большими чёрными чехлами за спиной — это возвращаются с дежурства на крыше. Там постоянно были снайперы, он их видел. Здесь, на последнем этаже — их осиное гнездо. Если бы несколько гранат.

Они открыли дверь одной из аудиторий, о чем-то говоря между собой. Зашли.

Дверь двустворчатые, открываются наружу.

Ясно…

— Надо передать… с штаба послали… Яцинкевич.

— Уходи! Ты шо, тупой? Не розумиешь!?

Два — один. Два — один…

Первый поляк захрипел, налетев на сталь остро отточенного ножа — заточки, второго — он достал ногой, вернул нож. Первый уже был не опасен, с таким не живут. Он сделал шаг и резко ударил ногой по горлу второго поляка… тот засипел. В отличие от первого — этот может и выжить, если от удушья не поймёт. Впрочем, какая разница…

Два — один. Два — один…

АКМС второго поляка очень удобно лежал, он подхватил его на ходу и забросил за спину. Нож со звонок упал на пол, отработанным движением — он выхватил Стечкин, ускоряя шаг. Напарник — не отставал, судя по звукам, он тоже прибрал что-то к рукам. Це добре…

До той аудитории, где скрылись двое с кейсами — было метров тридцать.

Два — один. Два — один…

Метров пять было тогда, когда в коридор вышли ещё двое… они даже не успели увидеть убитых на пункте пропуска и понять, что происходить. Пистолет дважды дёрнулся — и двое упали на пол, на стене за их спинами — остался след от кровавых брызг…