Белые ходят вторыми

Успокоилась я не сразу, и это ещё мягко сказано. Уснула уже глубокой ночью, зарёванная и измождённая. Утром проснулась спокойной. Внешне. Даже заставила себя улыбнуться собственному отражению и велела себе же быть сильной. Если бы не припухлости под глазами, никто бы и не догадался, что плакала. Никто бы даже не подумал, что минувшей ночью шиари Ноэро было невыносимо плохо.

— Лайра…

Обернулась на тихий голос и увидела топтавшегося посреди спальни хранителя. Ещё не успела раздвинуть шторы, поэтому Эшвара окутывали густые тени. Яркое оперенье поблекло, как и взгляд птицы.

— Ты на меня злишься?

— А ты как думаешь? — Я отвернулась к зеркалу и стала расчёсывать волосы, нервно проводя по спутанным прядям щёткой.

— Не хотел говорить тебе заранее, потому что и сам не был уверен, — тихо продолжил хранитель. — Но обряд действительно существует. Подобное колдовство уже давно не практикуют, но… Но оно нас спасёт. И духи согласны. Сначала настаивали, чтобы ты отреклась от дара, но я сумел их смягчить. Я… — Он замялся, а потом чуть слышно завершил: — Они считают, что так будет правильно, и мы с твоей тётей согласны.

— Хорошо. — Желания раздвигать шторы по-прежнему не было. Полумрак скрадывал следы слёз и боль, отразившуюся в моих глазах, когда я дала понять, что смирилась со своей незавидной участью.

Как только Риф вернётся…

— Хорошо? — Эшвар явно ожидал другого ответа. Просеменил ко мне и, задрав голову, взволнованно проговорил: — Ты же понимаешь, что мы все за тебя переживаем. Заботимся о тебе и желаем тебе самого лучшего!

— Вот только ваша забота — твоя, Тессы, генерала — меня душит.

Понимая, что если продолжу разговор, снова начну нервничать и злиться, а мне этого не хотелось, сбежала в ванную, попросив Эшвара оставить меня в покое.

Хотя бы сегодня.

Завтрак прошёл в угрюмом молчании. Я что-то ела, чем-то запивала то, что жевала, щурясь от яркого солнечного света. Окна в столовой были огромные, а зимнее солнце светило на удивление ярко. Отражаясь от снежного моря, в котором уже почти утонула Леонсия, лучи проникали в дом генерала, освещая длинный стол и моё лицо, до сих пор хранившее следы слёз.

— Лайра, с вами всё в порядке? — Разумеется, от проницательного генерала не укрылось моё состояние. Вернее, злосчастные круги под глазами, с которыми даже косметика тёти не смогла справиться.

— Всё хорошо, благодарю. Просто спала неважно… Со мной такое бывает.

— Я подготовил письма, о которых вы вчера просили. — Эскорн говорил так, словно мы были в какой-нибудь нотариальной конторе: сухо, ровно, по существу. — Желаете просмотреть их после завтрака?

Желаю куда-нибудь закопаться. Да вот хотя бы в снег, во тьму и зимний холод. Замёрзну до состояния сосульки, чтобы ничего не чувствовать.

— Передайте их тёте. А я… позже просмотрю.

Ну или сразу все сожгу.

Воскресенье тянулось невыносимо медленно. Сегодня мне как никогда хотелось скорее вернуться в академию. Поговорить с ребятами, извиниться, попытаться объясниться… Другими словами, опять изворачиваться и врать. Лечь спать пораньше тоже не помешает — завтра утром урок с Вентурой.

Когда настало время нам с Тессой уходить на очередную «прогулку», я сразу почувствовала себя лучше. Не терпелось скорее снять платье и надеть форму в ставшей почти родной подворотне.

— Потерпи ещё немного. Скоро всё закончится, — на прощание «обнадёжила» меня тётя.

Чуть снова настроение не испортила.

Я кивнула, мысленно уговаривая себя быть послушной шиари, и, поцеловав её в щёку, сказала:

— Увидимся в пятницу.

До Кальдерока добралась на наёмном экипаже. Интересно, Бриан уже в замке? Мне сейчас очень не хватало друга, не терпелось скорее излить ему душу. Спросить совета, послушать, что скажет…

— Приехали, шейр!

Экипаж резко остановился, а низкий, охрипший от дешёвого курева голос извозчика вытряхнул меня из мыслей о столь необходимой мне сейчас исповеди.

Расплатившись с возницей, я беспрепятственно прошла во двор академии, продемонстрировав дежурному метку. Почему-то сегодня у ворот стоял только один кадет, из выпускников. Кажется, из подхалимов Стейрода: при виде меня старшекурсник пренебрежительно поморщился. Но сказать ничего не сказал, спокойно позволил пройти.

Должно быть, я вернулась слишком рано — холл, лестница, коридоры Кальдерока пустовали. Я только и слышала, что собственные шаги да шелест ветра за окнами академии.

Может, сегодня праздник какой, потому все и задерживаются? Но мы с Тессой были в центре и ничего интересного не заметили. Ни сцен, сколоченных на скорую руку, для трупп бродячих комедиантов, ни ярмарки, ни…

У меня чуть сердце не остановилось, когда кто-то схватил меня за плечи сзади и потащил по коридору. Пыталась бороться, вырваться, но в напавшем было слишком много силы. И тем не менее я продолжала сопротивляться. До тех самых пор, пока тихий, шипящий голос не проник в моё сознание, и я поняла, что теряю связь с реальностью.

«Моя иллюзия!» — паническая мысль мелькнула и тут же растворилась в мутной тьме, в которой я утонула.

* * *

Вейнанд Эскорн