Белые лилии

Она напрягается всем телом, но не отталкивает меня. Она расслабляет губы и позволяет мне себя целовать. Я обхватываю ее полные губы своими губами, легонько посасываю, играю с ними, позволяя ей привыкнуть ко мне. Она позволяет мне провести языком по ее нижней губе, потом мой язык проникает в ее рот. Сначала наши поцелуи были медленными и сдержанными, но вскоре стали более требовательными. Даже страстными. Не помню, чтобы от простого поцелуя мое тело когда-либо оказывалось на грани взрыва. Я крепко прижимаю ее к себе, сжимая ее живот между нами. Я хватаю ее за затылок и слегка наклоняю ей голову, чтобы сделать наш поцелуй еще глубже. Она издает тихий непреднамеренный стон – и этого достаточно, чтобы я захотел ее еще сильнее. Этого достаточно, чтобы дать мне понять, что она тоже этого хочет.

Наши языки сплетаются так, словно делали это уже тысячу раз. Наше дыхание превращается в слаженный танец, мы вдыхаем и выдыхаем в едином ритме. Я уверен, что если бы мы могли слышать наше сердцебиение, то обнаружили бы, что наши сердца тоже бьются в унисон. Если бы я перецеловал миллион женщин, у меня все равно не нашлось бы более прекрасного поцелуя, чем этот.

Скайлар обхватывает меня руками за плечи и запускает пальцы в волосы, хватаясь за них так, словно от этого зависит ее жизнь.

Мои ладони гладят каждый сантиметр ее обнаженных рук – от кончиков пальцев до шеи. Когда у меня в легких заканчивается воздух, я ненадолго отрываюсь от нее – только чтобы вдохнуть, – потом продолжаю покрывать ее поцелуями от подбородка до уха.

– Скай, – беззвучно шепчу я ей. – Я так тебя хочу.

Мой голос словно пробуждает ее ото сна, она кладет руку мне на грудь и отталкивает меня.

– Нет. Я не могу.

Потом она разворачивается и идет к лестнице.

– Но почему, Скайлар? – кричу я ей вслед. – Ты же не станешь утверждать, что не чувствуешь этого. Не может быть, чтобы этот поцелуй был невзаимным! Это был лучший поцелуй в моей жизни, черт возьми! Готов поспорить, что и в твоей жизни тоже.

Не доходя до ступенек, она оборачивается ко мне, и ее взгляд прожигает меня насквозь. Она едва заметно качает головой:

– Ты просто не понимаешь, Гриффин.

Я наблюдаю, как она исчезает наверху. Я роюсь в памяти, пытаясь понять, о чем она говорит. Я сижу на диване в студии, прокручивая в голове каждый наш разговор. Я попросил прощения. Я сказал, что хочу ее и ребенка. Я сделал ремонт. Я просто из кожи вон вылез, чтобы показать ей, что я чувствую.

Разве нет?

В голове всплывают слова, сказанные мне Мейсоном пару дней назад. Скайлар считает, что я хочу быть с ней, только чтобы выполнить последнее желание Эрин? Ну так ведь наш поцелуй доказал обратное. Через несколько минут я вспоминаю, что однажды сказала мне перед смертью мама, когда пыталась поделиться со мной своей житейской мудростью:

– Женщины все воспринимают буквально, Гриффин. Не стоит предполагать, что девушка знает, чего ты хочешь. Всегда нужно прямо говорить о том, что ты чувствуешь. Мы глупые создания, иногда нам нужно все объяснить на пальцах.

Я смотрю на календарь на стене. Вечеринка через две недели. У меня есть четырнадцать дней. Четырнадцать дней на то, чтобы придумать, как убедить Скайлар быть со мной. Четырнадцать дней на то, чтобы придумать, как ей все объяснить на пальцах. Четырнадцать дней, чтобы спланировать, как поставить на карту свое сердце – перед женщиной, которую я уверен, что люблю.

Я смотрю на потолок. Я смотрю через него в ночное небо и за его пределы. Я разговариваю с Эрин впервые после того, как она умерла:

– Если ты там, если ты знаешь, что у нас происходит, если ты можешь хоть как-то помочь мне выполнить твое последнее желание – и мое желание тоже! – то дай мне знак.

Я уже собираюсь выключить свет, но что-то на полу привлекает мое внимание. Это медальон Скайлар. Наверное, он расстегнулся, пока мы целовались. Я наклоняюсь и поднимаю его. Потом провожу пальцами по выгравированному цветку. Я неосознанно задерживаю дыхание, открывая медальон.

Из него выпадает маленькая бумажка. Она сложена несколько раз в крошечный квадратик. Я разворачиваю его. Это уменьшенная копия татуировки Эрин. Вот что она решила носить рядом с сердцем. Не фотографию Эрин, как я думал. Не мою фотографию, как я надеялся. Образ будущего, которого она страстно желает. Будущего, которое я отчаянно хочу ей подарить. И через четырнадцать дней мне нужно убедить ее, что я смогу это сделать.

Глава 30

Думаю, я никогда не смогу до конца понять, как можно столь безусловно любить двух женщин одновременно. Я никогда не сомневался в своих чувствах к Эрин. Я, несомненно, ее любил. Думаю, я просто любил ее иначе, чем люблю Скайлар, вот и все.