Белые Мыши на Белом Снегу (СИ)

В конце нашего третьего года, летом, Ласка внезапно заболел. Еще утром он весело разбудил нас, засунув лапу Хиле в приоткрытый рот, а вечером от него осталась лишь тонкая невесомая тень с огромными зелеными глазами, глядящими на нас с непонятным укором. Я взял его на руки, он часто дышал и вдруг запищал жалобно, как маленький котенок, которому сделали больно

Если что-то еще и могло нас объединить, так это - он. Дружно, не сговариваясь, мы оделись, бережно уложили кота с большую картонную коробку и поехали в центральную ветеринарную лечебницу, на улицу Мира, открытую круглые сутки. Всю дорогу Ласка плакал, а Хиля срывающимся голосом уговаривала его потерпеть. Я и сейчас слышу ее полный слез шепот: "Ну, милый, сейчас, сейчас, мама тебе поможет... милый...".

В больничном коридоре собралось довольно много народу с собаками и кошками, мы приготовились ждать, но медсестра, выглянув на жалобное Ласкино мяуканье, сказала что-то врачу, и нас пропустили без очереди.

Пожилой усатый ветеринар в белом халате с синим крестом долго осматривал кота, мял ему живот, заглядывал в пасть, специальной лампочкой проверял зрачки. Полистал его документы, сверил записи о прививках:

- М-да. Я смотрю, кот кастрированный. Гуляет?

- Нет, он домашний, - Хиля развела руками.

- А почему пол в свидетельстве исправлен? Это же явный кот, никаких сомнений.

- Не знаю. Думали, девочка... Что с ним?

- Мочекаменная болезнь, - врач вздохнул. - Надо усыплять, это неизлечимо. Камни мы дробим только собакам, да и то крупным, а у него же все маленькое. Очень жаль.

Хиля расплакалась, прижав кулаки к лицу:

- Доктор, нет!.. Боже мой, я его люблю, не надо!..

Я взял ее за плечи и слегка подтолкнул к двери:

- Выйди, прошу тебя. Не надо смотреть, - на душе у меня было так скверно, что я сам едва не плакал. В какой-то степени мы с Лаской были похожи, только ему все же удалось превратиться в кота...

Хиля ушла, рыдая в голос, потом вдруг вбежала обратно, схватила Ласку и прижала к себе. Я смотрел на них, чувствуя, что теряю сейчас не только животное, я теряю семью, образ жизни, все. И это было так больно, что я заплакал тоже, отвернувшись от врача, стоящего наготове с наполненным шприцем в руке.

- Выйдите оба, - тот покачал головой. - Все любят, всем плохо. Не смотрите. Я сам все сделаю.

- Прощай, - я поцеловал кота в лоб и вышел первым.

Домой мы не поехали, разбрелись в разные стороны: Хиля - к родителям, я - в никуда. Ноги сами понесли меня к автобусу, и я поехал, плохо соображая, куда направляюсь. В общем-то, мне не к кому было пойти. Глеб умер в Карантине в тот день, когда я увидел его во сне, жена покинула меня, Зиманский жил где-то далеко, своей жизнью, а больше у меня никого не осталось.

И все-таки - было место, где я чувствовал себя человеком. Мой старый двор с сараем и оврагом в старом районе, на такой же старой городской окраине, которая теперь не была окраиной, а сползла почти к центру, окруженная плотным кольцом свежеотстроенных кварталов. Там проложили даже новую железнодорожную ветку, но дом, двор - все оставалось прежним, словно можно было как-то обмануть время и вновь войти в свое счастливое детство.

Я вернулся туда, побродил по улицам, посидел на скамейке под липами, на той, где сидел еще маленьким мальчиком. Стемнело, загорелись окна и звезды. Стало прохладно, я замерз в тонкой рубашке и побрел на последний автобус, еще надеясь, что смогу сейчас уговорить Хилю поехать домой, и все станет по-прежнему.

Открыла мне ее мать и сразу сделала плаксивую гримасу:

- Эрик, дорогой, ну что это такое? Как ты ее одну отпустил? У вас дома неладно, что ли? Почему она плачет?

- Из-за кота, - заторможенно ответил я, стоя на пороге квартиры и еще ежась от холода.

- Если бы только в коте было дело! - женщина посторонилась. - Войди, сам поговори с ней. Что-то не так.

Хиля вышла в просторную прихожую, одетая уже по-домашнему, в байковый халатик и тапочки. Глаза у нее припухли от слез.

- Эрик, иди домой, я сегодня ночевать тут останусь.

- Хиля, я-то чем тебя обидел? - я подошел и хотел обнять ее, но она отстранилась. - Ну, в чем дело? Хочешь, я завтра же куплю котенка? Точно такого?

- Не надо больше кошек. И, Эрик... знаешь, я не буду продлевать брак. Извини, милый, не могу больше.

- Да почему, почему?! - я почувствовал самое настоящее отчаяние.

Она пожала плечами:

- Так. Боюсь, что ты не поймешь.

- Может, ты просто очень расстроена из-за Ласки? Может, завтра все изменится? - я умоляюще протянул к ней руки. - Хиля, не бросай меня, пожалуйста. Как я буду без тебя жить?

Мать за моей спиной вдруг вмешалась в разговор:

- Дура ты, Хиля. Другого такого мужа у тебя никогда не будет.

- Мама, не лезь! - Хиля сразу ощетинилась. - Не твое дело!.. Эрик, поезжай сейчас домой, хорошо? Ложись спать и ни о чем не думай. Завтра я зайду, и мы поговорим.

- Почему не сегодня?

- Не хочу. Я не готова разговаривать. Если тебе будет так проще, считай, что я перестала тебя любить. И уходи.