Белые пятна

Слюдой интересовались, ее возводили в политику, о ней писали газеты Москвы и Лондона, Дели и Токио. Экономисты и политики разных стран писали о том, что Москва объявила борьбу за третью пятилетку, что вновь открытые запасы России перекрывают знаменитые индийские месторождения слюды, признанные, может быть поспешно, первыми в мире. Капиталистов бесило, что русские ограничивают ввоз слюды и развивают свои районы, строят новые рудники и фабрики по переработке слюды.

Обо всем этом хорошо было известно Истомину и Лукьянову. Они знали: если рудоуправление сумеет в этом году дать сверх плана триста-четыреста тонн слюды — государство намного сократит свои валютные расходы.

Стоило ломать спины, пускаясь по тряской дороге к этому богатейшему месторождению, чтобы на месте еще раз подумать, прежде чем решить окончательно.

Истомин предлагал разработать северо-западный угол плато, замкнутый между двух природных трещин — ущелистых провалов. Поперек этого «угла», уходящего ровным и длинным отрогом в широкую долину, простиралось несколько параллельных жил, вернее — одно сплошное поле с большим слюдяным насыщением.

По самым скромным подсчетам выходило: если заложить в теле отрога десятка два минных колодцев и произвести одновременный выброс на-гора тысяч и тысяч кубов породы, то добыча окупит любые затраты.

Они подошли к первому колодцу. В центре отрога находилась вышка. От нее к инженерам направился вахтер и, узнав их, вежливо козырнул. Инженеры вошли внутрь надстройки. Истомин, словно туристу, рассказал Лукьянову о последних расчетах. Лукьянов сосредоточенно курил, не прерывая друга.

— К окончательному оформлению вывода я привлек комиссию из пяти специалистов, вы в их числе, — подчеркнул Истомин.

— Меня — напрасно. Я акта не подпишу, — резко бросил Григорий Васильевич.

Истомин поднял брови, изумленно отступил:

— Григорий Васильевич!

— Не стану подписывать. Не стану! — с тем же угрюмым выражением повторил Лукьянов. — В любом деле я люблю разделение труда: вам колодцы, мне поиски. Недаром я снискал славу «человека, которому не везет». Им я хочу остаться. Пусть вся слава смелого экспериментатора достанется вам, дорогой друг. Я не завистлив. И я не убежден в необходимости этого… риска; ведь и удача и неудача опыта с минными колодцами одинаково опасны для нас с вами.

— Я храню в деле о колодцах ваше официальное мщение! — многозначительно напомнил Истомин.

— Оно меня ни к чему не обязывает, — сухо возразил Лукьянов. — Обыкновенная техническая справка о производстве взрывных работ без указания определенной цели; к ней даже не приложена топография участка, вот этого, на коем мы имеем честь пребывать, — иронически учтиво закончил он.

В неподвижном воздухе тускло сияло, солнце. Где-то далеко на востоке горела тайга, остро пахло гарью.

Истомин тронул Григория Васильевича за рукав:

— Григорий Васильевич, неужели вы серьезно? — спросил он, пытаясь поймать взгляд Лукьянова.

— Безусловно. Я же сказал: вам колодцы, мне поиски. Не забудьте: я и вы — только пешки, передвигаемые на шахматной доске… — Лукьянов выглядел задумчивым и усталым.

— В этом году вы получите новую характеристику, — бросил Истомин, досадуя на неуступчивость Лукьянова.

— Какую? — равнодушно спросил тот.

— Человек, которому повезло!

— Это трудно доказать!

— Об этом позаботятся инженер Ганин и ваш протеже Разумов. Раскаявшегося грешника уже предлагают на должность прораба экспедиции.

— Вон как! Но едва ли я смогу возразить против новой характеристики. Пимен Григорьевич, землю от человека не спрячешь, она всегда под ногами.

— Вы ошибаетесь. В вашем положении лучше  в о з р а з и т ь  и остаться «тем, кому не везет». Я имею в виду Разумова.

Они обменялись быстрыми взглядами. Задумались и еще раз взглянули друг на друга, словно поделились самой сокровенной мыслью.

— Разумов… я в нем ошибся. Мне хотелось сделать его своим другом… Мне казалось поначалу, что этот искатель приключений и философ способен лишь увлекаться тайгой и Диккенсом. Но я ошибся. Если Курбатов увел Разумова и остальных в тайгу, то обратно в лагерь их всех привел Разумов.

— Ну, черт с ними, со всеми! — отмахнулся Истомин. — Вот что: вас вызовет завтра или послезавтра Пряхин относительно проекта Ганина. Придется его признать. Только… помогите ему выбрать участок на Медвежьем. Понимаете? Вам этот голец знаком, как собственный портсигар.

Все было сказано. Они молча вернулись к палаткам. После недолгого отдыха, закусив у дорожного мастера, инженеры выехали на базу.

4

Анте недоставало общества молодых людей, вместе с которыми можно мечтать и смеяться, спорить о героинях Тургенева и Толстого, кататься на лодке и взбираться на горный кряж. Правда, днем она занята в больнице, а позже и в выходные дни — с пионерами. Но куда девать время с восьми вечера? Не спать же!