Белые Шрамы: Мелодия Грома (СИ)

Из дверей, будто пурпурный ураган в трупно-сером обрамлении, вылетели несколько Астартес. Во главе подмоги нёсся прекрасный фехтовальщик, сражая мечом всех попадавшихся ему на пути, отчего единственная, но толстая белоснежная прядь на голове следовала за его движениями, подобно хвосту кометы. За ним следовали несколько легионеров в бледной броне безжизненного цвета. Воин с седой прядью шёл без шлема, наслаждаясь запахом пролитой крови своих братьев из V-го легиона. Оглянув его, Джогатен заметил в глазах воина самодовольство, схожее на то, что излучает аристократ голубых кровей вещая кривозубым крестьянам о таинствах логики и арифметики. Воистину, мастерство Эйдолона не вызывало сомнений, но этот кич своим превосходством для Джогатена, бывалого воина Кагана, был больше схож на обычное бахвальство.

Тут же капитан братства Буревестников углядел прорывающегося вглубь сражения своего друга — Сыкрина. Джогатен застыл, залитый чувством напоминавшим стыд. Но всё уже было кончено.

Щелчки, по громкости уровня шёпота, превратились в ритмичное шипение и пространство, подле которого без сил лежал Шибан хан и за которым стояла смертная женщина — Илия Раваллион, взорвалось ярким светом. Словно тренировочный гонг, грохот, последовавший за вспышкой, разразился по всему мостику, служившему ареной для битвы между братьями. Внутри кипящей энергии прояснились фигуры — массивные терминаторские силуэты, обессиленный десантник в багровой броне цвета закатного солнца и один гигант. Рассеивающийся свет стал обрисовывать черты великого в своих размерах воина. Броня атланта была истощена быстрой, но утомляющей битвой двух титанов среди руин павшего мира. Золотые доспехи, украшенные дивными узорами его родного мира, отражали угасающее сияние телепортационной установки. По длинной бороде стекали пот и кровь от полученных лицом ранений, но эти элементы зрелища внушали уважение. А вот его глаза. Глаза полубога сеяли страх. Залитые до краёв злобой очи окинули взглядом происходящее в зале.

Сражение, бушующее возле установки, остановилось в тихом ужасе, прекратив разрывающую барабанные перепонки симфонию из боевых кличей и огнестрельных вспышек. Боевой Ястреб Чогориса, Джагатай Хан, чей приход решит судьбу легиона, спустился с платформы, провожаемый взглядом Кешика. Будучи свидетелем того, как воины его легиона рвали друг друга в клочья, в голове примарха пронеслись насмешливые слова его брата, Повелителя Смерти. На секунду в глазах Кагана мелькнула горечь от того, что он наблюдал. Его дети разрывали друг друга, будто их не связывало ничего. Любой отец, увидевший такую картину, скорее всего, застыл бы, не зная что делать. Но не Джагатай, не Хан Ханов. Это должно было прекратиться, и прекратиться немедленно. Огорчение моментально растворилось, пока кровь, текущая по венам пост-человека, закипала всё сильнее и сильнее.

Примарх устремил взор на трон, возле которого не останавливалось кровопролитие. Около престола Хасик нойон хан умело отражал натиск Джемулана. Клинок Боевого Ястреба, его верный дао, всё ещё запятнанный кровью Мортариона, стал тяжелее в рукояти. Кешик приблизился к хозяину, но Хан резким мановением руки отказался от защиты. Всё больше сражений прекращались, следуя взглядами за отцом, который подошёл к трону. Оставив за собой след из нескольких отвалившихся кусков изуродованного доспеха, Джагатай остановился у своего законного места. Взор примарха Белых Шрамов отстранился в никуда, будто Джагатай только сейчас осознал, как низко пал легион в его отсутствие. Какофония болтерного огня стихла, а последним звуком сражения оказалось вытаскивание меча прибывшего воина III-го легиона из тела одного из лояльных Кагану легионеров.

Хасик ждал его. Мостик затих. Но воины остались на позициях, их оружие всё ещё было наготове. Глаза каждого в том помещении были прикованы к помосту, от этого Джогатен лишь в последний момент заметил, что Сыкрин стоял рядом с ним. Капитан Буревестников снял шлем, так как тот разговор, который сейчас состоится, его уши должны были услышать без фильтрации механизмами. Его примеру последовало немало легионеров.

— Что здесь происходит, Хасик? — грозный голос Кагана насытил зал.

— Я сделал то, что должен был. То, что ты велел. То, что было лучше для легиона.

— Когда ты начал это, ты знал, что я вернусь. Или ты хотел держать меня на поверхности, пока весь флот не окажется в твоих руках? — злость, витавшая в воздухе, казалась почти материальной.

— Я лишь хотел, чтобы ты и Хорус опять были едины. Это была моя единственная надежда. Шёпоту неверных нельзя позволить возобладать.

— Неверных? Как ты смеешь называть неверными тех, с кем ты омывал клинки в крови врагов? Как ты смеешь называть неверными тех, кто тебе воспротивился, когда именно ты развязал это безумие? — сверкнул глазами Джагатай.