Белый ферзь

Пустота — содержимое Колчина. Сразу после прочтения и осмысления телеграфной строчки. И много позже, после, потом.

Не ПЛОДОТВОРНАЯ пустота, к достижению которой стремишься для полной гармонии с собой и с Миром.

Другая пустота, никакая пустота. Пустота полной и внезапной дисгармонии с собой и с Миром.

И решето многоточий — не для пущей вздорности. Нет, он не Пушкин, он другой.

Настоятельная рекомендация: не допытываться, что таится за решетом многоточий, что именно на душе у Колчина, прочитавшего и осмыслившего телеграфную строчку: ЮРА ПОЗДРАВЛЯЕМ СЫНОМ ЖДЕМ НЕТЕРПЕНИЕМ ИННА ДЕД

JURA POZDRAWLIAEM SINOM JDEM NETERPENIEM INNA DED

ЮРА ПОЗДРАВЛЯЕМ СЫНОМ ЖДЕМ НЕТЕРПЕНИЕМ ИННА ДЕД

JURA POZDRAWLIAEM SINOM JDEM NETERPENIEM INNA DED

ЮРА ПОЗДРАВЛЯЕМ СЫНОМ ЖДЕМ НЕТЕРПЕНИЕМ ИННА ДЕД

Хоть так, хоть эдак.

Если розыгрыш, не завидует Колчин шутнику.

И найдется ли шутник в здравом уме, который позволит себе такой розыгрыш?!

Только полный идиот. Или смертник.

День дурака, первоапрельский беспредел — давно позади. Май. Середина мая. Тепло. Солнце голову напекло?

Колчин ощутил себя полным идиотом. Или смертником.

Впору бормотать на мотив старинного анекдота: «На фиг! На фиг! Умерла так умерла!» Отнюдь не желая этого, но ведь… Инны нет. Ее нет. Ее уже нет почти полгода. С тех пор, как ИННЫ В АЭРОПОРТУ НЕ ОКАЗАЛОСЬ.

И всё, что предпринимал Колчин в эти без малого полгода, он предпринимал именно и только потому: Инны нет. И подтверждения этому он, Колчин, находил неопровержимые.

Или что, розыгрыш?!

Слишком громоздкий и неумный розыгрыш — последовательные и неопровержимые подтверждения: Инны нет.

Если она — есть, Ди-Жэнь, она никому не позволила бы осуществить этот розыгрыш. Себе самой не позволила бы в первую очередь.

Но:

JURA POZDRAWLIAEM SINOM JDEM NETERPENIEM INNA DED

Слишком много сделано необратимого. Слишком много. Необратимого и теряющего заданный смысл, если — жива. Необратимого и обретающего смысл, противоположный заданному, зловещий, если — жива.

Если — сын, если — жива… ЮК превысил меру Зла. И Зло откликнется — не на ЮК отразится, так на сыне.

Сын?! Какой сын?! Какой может быть сын?! У них с Инной не было детей. Не было. И не могло быть!

То есть могло. Могло! Пока живу — надеюсь. Но — пока живу.

А Инна…

ИННЫ В АЭРОПОРТУ НЕ ОКАЗАЛОСЬ…

Святослав Лозовских. Подвал. Кровь.

Андрей Зубарев. Самоубийство Тоболина. «Женщ не я». Дубленка в тахте.

Молчание ягнят, то есть Агони-Вялого, Емельянова, Калошного, Погуды.

«Подслушка» кублановцев. «Прятки» самого Кублановского в «Кресты» от ЮК.

Наконец, руоповец Борисенко, патологоанатом Штейншрайбер, «авторитет» Бай-Баймирзоев — в Москве. Охранноструктурный Мыльников — в Санкт-Петербурге. От всех от них один ответ: Инны — нет.

Она есть? Она жива? Ждем нетерпением? Поздравляем сыном? Инна? Дед?

Дед, значит? Дэ-Ло-Би-Цзы-Го.

Валя Дробязго не единожды пытался с ЮК встретиться. Но все никак…

«Юра! Держу руку на пульсе! Свяжись со мной. Подумаем сообща. Специалисты привлечены ЛУЧШИЕ!

Вал. Др.»

Слишком много необратимого.

Смерть необратима.

Зло, по «желтой» логике, обратимо в Добро. За исключением случая, когда нанесенное Зло — смерть.

Не превысь меру Зла, причиненного тебе, иначе Зло обернется против тебя и против потомка твоего…

Слишком много необратимого сделано. Слишком много.

Сделано Колчиным, сделано только потому, что Инны — нет.

Сделано по отношению к тем, кто повинен в том, что Инны — нет.

А она — есть.

Она, — жива…

23

Она умерла…

Инна умерла на третий день после родов.

Москва.

Центральная клиническая больница. Лучшие специалисты.

Пять месяцев без движения — на сохранении. Случай сложный. Доставлена в тяжелом состоянии. Кровотечение. Угрожающий выкидыш.

Под капельницей. Кома. Но — стабилизация. Но — кома. Специалисты выражают сдержанный оптимизм.

Ребенок. Мальчик. Семимесячный. Вес — 1800 граммов. Длина — 47 сантиметров. Будет жить. Роды преждевременные, тяжелые. Но — специалисты привлечены лучшие.

Всё обошлось. Казалось, что всё обошлось.

Валентин Палыч Дробязго на радостях успел послать телеграмму — в Берлин. Счастливый дед — молодому отцу, который еще не знает о своем счастье:

ЖДЕМ НЕТЕРПЕНИЕМ.

На третий день Инны не стало.

Для Колчина Инны не стало без малого полгода назад.

Колчин прилетел из Берлина в ночь, когда Инны не стало. Он видел ее — уже остывшую, бледную.

Она всегда была бледной. Лицо измученное, но теперь спокойное.

У Вали Дробязго тоже измученное лицо. Но спокойное. Ранг обязывает держаться на уровне. Даже у могилы дочери.

Даже у могилы дочери — в сопровождении мордоворотов, положенных по рангу. Ранг обязывает. На уровне.

На каком ты уровне, Валя? Поговорим? Подумаем сообща, как ты предлагал в записке?

Не сейчас. Завтра. Валя Дробязго был в трансе. Единственная дочь…

Валя Дробязго сказал: на Ваганьковском. Учитывая его ранг, учитывая его уровень. Он сказал, что этот вопрос ему удалось согласовать.