Белый гонец

            - Да вы дальше слушайте! – остановила их Лена. – Папка-то ведь второй раз то же самое сделал. И опять веревка не выдержала. Тогда тот, маленький, и говорит: «Нет, так дело нет пойдет! Это тебе железка удавиться мешает! Снимай ее вместе с рубашкой и давай поскорей к нам! Видишь, как мы все тебя ждем! Вот уж повеселимся…» И тут отец увидел такого… такое… что и пересказать нам не смог. Только отдышался и спросил: «Все понял: и что это было, и кто это был, и как теперь жить нужно… Лишь одного не пойму: про какую это железку он мне все говорил?»

            Лена оглядела притихших людей и сказала:

            - Тут мы с мамой во всем ему и признались. Думали, он снова ругаться, бить будет. А он вдруг упал перед нами на колени и… заплакал. Потом, не вставая, прополз к иконам, перекрестился и попросил ему этот крестик на веревочку прикрепить да попрочнее…

            - Вот ведь, как оно бывает… - после томительного молчания словно очнулись люди.

            - Хитер лукавый, так и рыщет, кого бы поглотить и утащить к себе в ад…

            - А крест-то ему – не дает!

            Качая головами и обсуждая на ходу услышанное, люди потянулись к выходу. Многие обступили Лену и, ахая и охая, продолжали расспросы.

Стас, дожидаясь, когда она освободится, шел рядом, как вдруг услышал голос Григория Ивановича:

            - Брат Вячеслав, можно тебя на минутку?

            Григорий Иванович пригласил его прямо в свою келию. Вся стена ее была в иконах и портретах старцев. Впервые оказавшийся здесь, Стас увидел стол без клеенки, табуретку, узкую с панцирной сеткой кровать, в угол которой словно намеренно был скатан матрас. Покосился на голый пол. И как это он так каждую ночь тут спит?!

            - Ну, как, - спросил Григорий Иванович. – Еще не надумал?

            Стас виновато помотал головой.

            - Сколько Ваня уже предложил?

            - Двести пятьдесят тысяч...- не стал отпираться Стас.

            - Я так и предполагал! – кивнул сосед и усмехнулся: - А ты, стало быть, ждешь, как… Мироновна?

            - Григорий Иванович, зачем вы так? – обиделся Стас. - Захотел бы – давно нашел эту Градову. Или бы Ваньке продал… Я, правда, не знаю, как быть… Ведь хочется, чтобы все было по закону и совести!

            Голос Григория Ивановича потеплел:

            - А, ну-ну, раз так, то ладно! Ступай с Богом! – согласился он. - Но завтра приходи – обязательно! Слышишь, обязательно приходи!

            - Ладно!

            Стас торопливо выбежал из дома Григория Ивановича и прямо на ступеньках увидел ждущую его Лену.

            - Ну, поздравляю! – весело сказал он ей.

            Но Лена не поддержала его радости. Наоборот грустно вздохнула:

            - С чем?

            - То есть, как это с чем? – опешил Стас. – Ты же сама всем сказала, что отец ваш в себя пришел!

            Лена с горькой улыбкой посмотрела на него и, наконец, сказала:

            - Отец-то в себя пришел, да Ванька из себя вышел!

4

- Ай-яй-яй! – лукаво погрозил пальцем Молчацкий.

            - Глаза – во! – по дороге к дома Стасу рассказывала Лена. – Уши, словно локаторы. Нос – как у собаки ищейки. Я ему в шутку на лопатку с граблями: выброси эти уродия производства и мимоискатель возьми! Я давно уже его миноискатель так называю, но на этот раз он меня прямо им же чуть не убил! Хорошо, отец рядом был. Отобрал его у Ваньки и унес куда-то в сарай. Стасик, что же нам теперь с ним делать, а?

            Ответить на этот вопрос Стас не успел. Дома, в родительской комнате, его встретил художник, рядом с которым с виноватыми лицами стояли молодая еще женщина и девушка, ровесница Лены, по виду мать и дочь.

            - Вот, привел, как ты просил! – показал на них художник. – У каждого там своя беда, но у этих… Честно говоря, я сказать даже не имею права! Тайна-то не моя…

            Стас вопросительно посмотрел на женщину, и та устало вздохнула:

            - Да я и сама объясню… Чего уж теперь! – она знаком велела дочери сесть, и после того, как та покорно опустилась на диван, начала: - Прокляла я ее в детстве, вот ведь какое дело.

            - Как это – прокляла?! – ахнула Лена.

            - Ну, не нарочно, конечно! – объясняя, развела руками женщина. - Случайно идиоткой назвала. Она еще совсем маленькой была, годика два-три, не больше, что-то разбила или испачкала, я и не помню уж что, а я, как это обычно бывает, крикнула: «Ты что это делаешь? Идиотка!» А она возьми да, и правда, вырасти идиоткой. В медицинском, как видите, смысле этого слова…

            Лицо у девушки искривилось, задергалось, так что стало страшно смотреть, с нижней губы обильно потекла пенистая слюна…

            Мать привычно вытерла ее платочком и вздохнула: