Белый гонец

            - А то, что теперь эта Градова за каждого прописанного, как за отдельно взятый голос, может с Молчацкого во много раз больше, чем заплатила, получить. Бизнес! – ответил сторож и снова принялся за вязание.

            «Вот тебе и контуженный!» - с удивлением покачал головой Стас.

Но Григорий Иванович не унимался:

            - Еще более непонятно! – заявил он. - Ведь Молчацкий работает на Градова, а тот, как известно, ее муж!

            - А может, он ей мало денег дает! – послышались голоса.

            - На эту, как ее там, – косметику!

            - Да и не живут они, говорят, вовсе…

            Люди снова заговорили о том, что нужно что-то делать, поднимать общественность, писать в газеты или прямо ехать на телевидение.

            Муж Натальи Васильевны, тот и вовсе, сказал:

            - А еще лучше взять, да взорвать плотину с той стороны, где коттеджи. Они ведь ниже нас, их сразу затопит, а до нас вода не дойдет! Вот вам и решение всех наших проблем!

            Сторож Виктор как-то странно посмотрел на него и тут же вышел, даже забыв на своем месте недовязанные четки.

            - Чего это с ним? – с недоумением пожал плечами говоривший мужчина.

            - Что-что! – набросилась на него жена. - На войне человек в мирное время побывал, понимать надо. Как услышал слово «взрыв», так сразу и плохо стало!

            - Да просто контуженный он! - подал голос Стас, желая защитить растерявшегося мужчину. - На мине своей, говорят, подорвался!

            И тут же увидел грозно поднимавшегося старшину Зацепина. Куда только его былая доброжелательность и обещание помочь, если что, подевались. Сейчас он сам, казалось, готов был в это мгновение растерзать Стаса.

            - Ты вот что, парень, - явно сдерживая себя, сказал он. - Ты говори, да не заговаривайся. Тем более о том, чего сам толком не знаешь. Да Виктор, если хочешь знать, взорвал мину, которую только что поставил, чтобы дать своим знак, что в зеленке появились духи. В смысле, душманы… Засада на наших, которые шли прямо на нее, там была. И никакого другого способа сообщить о ней у него не было. А времени и подавно. Он целую роту, если хочешь знать, этим спас. А на нем самом – места живого не осталось. По кускам, можно сказать, сшивали… Ему, если хотите знать, за это…Да что объяснять!..

            Старшина махнул рукой и вышел.

            Стас готов был прямо под паркет провалиться, хотя никто не посмотрел на него с осуждением. «Вот он итог – делать выводы из не до конца собранной информации! Хорошо еще Ленка все это не слышала…» - кляня себя, думал он, почти не слушая, о чем дальше говорили люди.

            Совещание заметно клонилось к концу. Григорий Иванович несколько раз уже посмотрел на свои часы, давая понять, что пора прекращать ненужные разговоры. И когда Стас уже перестал ждать Лену и даже думать о ней забыл, она вдруг появилась и, какая-то подавленная, тихая, села рядом.

            Все взгляды сразу же устремились на нее:

            - Как там отец-то? – загомонили люди.

            - Живой хоть?

            - Это правда, что он чуть не повесился?

            - Да… - чуть слышно подтвердила Лена.

            «Вот так новость!» - мысленно ахнул Стас. А он и не знал ничего, работал себе спокойно. Правильно Ванька упрекнул: друг еще называется…

            Лена посмотрела на ждущих более подробного ответа людей и, глядя в пол, стала рассказывать:

            - Мы с мамой, пока он спал, ему в воротник рубашки крестик зашили. Когда он проснулся, то, как всегда, первым делом себе полный стакан водки налил. Потом, не закусывая – второй. Но видим – не пьянеет, а как-то наоборот… Будто бы каменеет… Тогда мы с мамкой стали следить за ним, - объяснила Лена и виновато вздохнула: - Но ведь обед надо готовить и кур кормить. Ненадолго совсем отвлеклись, а как кинулись – нет отца. Мы туда, мы сюда – нет нигде…

            Лена помолчала, словно заново переживая то, что ей довелось испытать, и продолжила:

            - Наконец, додумались мы на чердак подняться. А он сам оттуда спускается бледный, как мел. И совсем трезвый. Весь трясется, как осиновый лист. И знаете, что он нам рассказал? – Лена перекрестилась на икону и сказала: - Честное слово! Когда мы с мамкой отвлеклись, подошел к нему маленький такой, в виде человечка, с кудряшками вроде рожек, глаза такие хитрющие, и говорит: «Хочешь повеселиться?» Ну, папка и согласился. «Хочу! - говорит – А ты в ад меня за собой не уведешь?» «Ну что ты? - говорит, - и чтоб доказать тебе это, пошли туда, где повыше!» - «Ну, раз такое дело, - согласился отец. -Пошли!» Прихватил он бутылку, и поднялись они на чердак. Выпили по стакану. «Весело?» - спрашивает тот. «Весело!» - отвечает отец. «А теперь давай, - говорит, - вешаться будем!» Но отец хоть и пьян, да ум еще есть. «Э, нет, - отвечает. - Знаю я вашего брата – наверняка обманешь! Думаешь, я такой глупый? Сперва ты давай!» Тот только закивал радостно. Взял бельевую веревку, да и повесился. А потом спрыгнул и говорит: «Видишь, я свое слово сдержал, а теперь давай ты!» Делать нечего, папка взял веревку, привязал покрепче к крюку. Прыгнул вниз, а она возьми да и оборвись!

            - Слава Тебе, Господи! – с облегчением выдохнула Наталья Васильевна.

            - Ужасти-то какие… - поддержала ее подслеповатая старушка.