Белый край

Женщина усмехнулась, явно довольная тем, что я спросила ее об этом, и жестом позвала нас за собой.

Мы прошли дальше, в конец коридора, прошли через узкий ледяной проем в стене и добрались до крохотной винтовой лестницы. Устройство крепости было явно на порядок выше того, на что способны мастера-строители Севера, но ее происхождение было для меня всего лишь очередной нерешенной загадкой.

Спустившись вниз, мы оказались в большом, я бы даже сказала ненормально огромном по меркам этого места помещении. Здесь ледяные своды нависали над нами лагах, как минимум, в десяти, а сама круглая комната, в которой было не просто тепло, а даже жарко, была в диаметре не меньше двадцати лагов. В центре помещения, в свете нескольких масляных ламп, виднелся наполовину обледеневший гейзер, напоминавший сейчас огромную перевернутую сосульку, из самой верхушки которой слабо вырывался горячий пар.

— Здесь начинается каждая смена в нашем доме, — неожиданно тихо, словно даже уважительно начала Вигдис. — Мы боремся за то, чтобы он не замерз окончательно, и всякий раз, когда лед сковывает источник, начинается следующая смена.

— И что тогда? — спросила я.

— Ну, сейчас вот ваша смена, — ухмыльнулась Вигдис и кивнула на несколько толстых бронзовых ломиков, прислоненных к стене неподалеку. — И она начинается с того, что вы ломаете лед на источнике тепла. А затем пар идет по всей крепости.

Я подняла взгляд и наконец-таки смогла увидеть, что весь потолок комнаты был испещрен множеством отверстий одинакового диаметра. Если те, кто построил это место, додумались сделать полноценную систему отопления, работающую благодаря пару и горячему воздуху, бегущему по ледяным трубам, то я вряд ли додумаюсь до того, как еще можно улучшить местный быт.

— Ломайте лед, — уходя, сказала Вигдис. — Потом ко мне, на верхний этаж. Спросите у часовых дорогу.

— Но... — хотела было остановить я ее, но женщина молча ушла вверх по лестнице.

Вздохнув, я окинула взглядом темную комнату и огромный ледяной сталагмит, сковывающий горячий источник. Почему он вообще замерзает? Ведь не может быть такого, чтобы на протяжении сотен лет здесь денно и нощно дежурили люди, ломая лед и продлевая жизнь крепости еще на один день. Впрочем, если слова Вигдис верны, то из источника получился неплохой таймер, отсчитывающий время смены для жителей крепости. Такая модель разделения труда, должна признать, в этом случае была самой оптимальной — так воины могут нести дозор круглосуточно, не жертвуя при этом сном и отдыхом.

В конечном итоге мы собрались с силами и вчетвером взялись за ломики и принялись откалывать куски льда от замерзшего гейзера. Работа шла быстро, с огоньком, потому как лед легко крошился от качественных металлических инструментов, явно завезенных сюда из далеких земель на юге. Если бы я знала, как наладить производство металла на таком же уровне, если бы могла начать промышленную революцию, то давно уже покончила бы с голодом хотя бы на территории Скагенского племени. Увы, но таких знаний у меня все еще не было, и все, что мне оставалось, это продолжать делать то, что я могу прямо сейчас. А прямо сейчас я должна разбить этот лед.

Мы все больше откалывали застывшую влагу, и все сильнее становился поток пара, исходящий откуда-то из-под Белой крепости. Очень скоро в помещении стало жарко и очень влажно, шубы быстро намокали и становились тяжелыми, и мы все остались в одних только рубахах. В то же время металл в руках был холодным, пальцы быстро деревенели оттого, с какой силой приходилось сжимать лом, но мы все продолжали наш путь через лед, пока наконец последний огромный кусок не откололся, полностью освобождая гейзер из ледяного плена. В этот момент мне даже показалось, что многочисленные трупы с обсидианом внутри их тел, замурованные в стены, стали нам аплодировать, но то было лишь игрой моего воображения.

Под сталагмитом оказался небольшой пруд кипящей воды, из центра которого в загадочном красноватом свете вырывался столб горячего пара. Я приблизилась к кромке воды и осторожно, шипя от высокой температуры, заглянула в кристально чистую воду. И то, что я там увидела, заставило меня отскочить прочь от источника, в панике хватаясь за отчаянно колотящееся сердце.

Под толщей воды, испуская лучи обжигающего красного света, лежал скрестивший руки на груди человек. Он не был похож на труп, скорее напоминая мирно спящего, а на лице его было блаженство, какое испытывает крестьянин после долгого дня в полях. Сердце в его груди ярко горело, и именно от него кипела вода, а через ребра и плоть просвечивали красные лучи, подрагивающие в такт биению его сердца. Он определенно был жив. Совершенно обычный человек, мужчина средних лет, запертый навечно под Белой крепостью, дающий тепло ее обитателям.