Белый край

— Не бред, а справедливость, — настаивала я. — Несправедливо брать с каждого одинаковый налог. Послушай, Куаннинг, я знаю о чем говорю, поверь мне! Начни брать с каждого землевладельца третью часть от того, что у него вырастет, и через три года ты увидишь результат. Твои люди не будут больше голодать.

— Скаген будет! — воскликнул он. — Мы не можем отправляться в походы на юг, там воины со сверкающим камнем на теле!

— Форр фан да, Куаннинг! — я сорвалась на крик. — Не спорь с финансистом!

— Кем-кем? — непонимающе переспросил он.

— Третью часть! Не более!

Куаннинг усмехнулся и скрестил руки на груди. По его лицу было видно, что мое предложение ему совершенно не понравилось, однако и ослушаться меня напрямую он никак не мог.

— Дай им три года. Через три года ты увидишь, что зерна в городе стало больше, чем при Дургальфе. А кроме зерна...

— Нет в море больше рыбы! Нет ее!

— Есть, — улыбнулась я. — Люди Гнилого фьорда разводят треску, и часть ее выпускают в море. Пусть каждая прибрежная деревня начнет делать так же, старейшина Кнуд расскажет как.

— Хрмф... — угрюмо проворчал он, прикусывая губу. — Если б ты открыла мне секрет мыловарения...

— Исключено, моей деревне тоже нужно на что-то жить, — я покачала головой. — Но они могут делать его в больших количествах, нужны только ингредиенты. Весь Скаген сможет кормиться за счет перепродажи на запад.

— Перепродажи... Коммунахта своим же дерьмом подавится, но покупать у нас мыло теперь не станет.

— Тем больше для тебя причин собрать для меня войско, Куаннинг. А я вернусь со смеющимся черепом на спине и соберу еще больше.

Такие обсуждения случались у нас чуть ли не каждый день, и никто не осмеливался вмешаться в наш разговор. Дело в том, что среди новых капитанов не было достаточно умных или хотя бы опытных людей, чтобы что-либо возразить или предложить свое решение проблемы. Изредка голос подавал Вургард, но лишь в вопросах, касающихся обороны. Через неделю споров Куаннинг все-таки согласился ввести систему процентного налогообложения. Также его гонцы отправились к Гнилому фьорду за мастерами, которые могли бы научить других разводить рыбу так, как это делали мы.

Помимо этого, важной реформой стало массовое разведение турнов. Они и до этого являлись довольно распространенным скотом, который был в любой мало-мальски зажиточной семье, однако я уговорила Куаннинга начать разведение на базе одной из ближних к Скагену деревень, тем самым полностью переквалифицировав ее в деревню скотоводов. Таким образом должен был получиться большой цех, поставляющий Скагену молоко, мясо, шерсть и кожу, а при наличии большого количества соли, поставляемой из Гнилого фьорда, мясо можно было еще и засаливать, что позволяло надежно консервировать его, даже учитывая летнее поветрие с юга.

Еще одним важным пунктом стала грамота. Возможно, она и не была особо нужна в данный момент, однако я понимала, что в один день я вернусь сюда, и мне нужно будет управлять сразу несколькими городами, для чего неплохо было бы вести архив с информацией о деревнях и населении, а также промыслах, продовольствии и общем экономическим состоянии региона. А для всего этого нужны грамотные люди.

Эгиль довольно быстро схватывал то, чему я его учила — концепция текста не была для друидов чем-то принципиально новым, так как они уже умели читать руны, нужно было лишь объяснить ему альтернативный способ их чтения. Уже через неделю занятий он стал самостоятельно записывать похабные слова на бересте и заборах, мерзенько хихикая, а мне лишь оставалось верить, что этот человек сможет открыть первую школу в Скагене и обучать детей местных.

Когда же все в конце концов было готово, я наконец-таки легла спать с чувством внутреннего удовлетворения. Разумеется, было бы лучше остаться здесь еще хотя бы на год, убедиться, что все идет как надо, но времени катастрофически не хватало. Если на юге сейчас идет война, то черт его знает, чем она может закончиться — победители могут и обратить свой взор на Север, если их цель это захват территорий. Нужно было как можно скорее отыскать технологии, которые помогли бы мне объединить племена Севера в одно государство, а для этого мне нужно отправиться а юг. А юг для меня откроется лишь тогда, когда на моей спине будет красоваться смеющийся череп.

Пять лет. Пять лет, по слухам, должен отдать тот, кто желает получить такой узор себе на спину. Пять лет в Белой Крепости, расположенной, как мне рассказали, внутри огромного айсберга посреди чертового ничего. От нее, как мне сказал Эгиль, рукой подать до самой границы мира, до точки, где день и ночь длятся ровно полгода. Белая Крепость находится у самого северного полюса. И в этом месте мне придется застрять на целых пять лет.

С этими мыслями я наконец уснула, а на утро проснулась мрачнее тучи. Даже одежда сегодня не хотела нормально надеваться — все казалось неудобным, нескладным, мешковатым и тесным. Но в конце концов я собралась, затянула потуже пояс, накинула на плечи шерстяной плащ и вышла из дома.