Белый край

— Нет, — Инга покачала головой, набивая трубку пахучими красными травами. — Те люди давно сгинули, давно забыты. Не осталось даже имен тех, кто был до тебя. Но ты мыслишь неправильно, — старуха обхватила бритвенно-острыми белоснежными зубами длинный мундштук и зажженной от очага лучиной принялась раскуривать трубку. — Ведь даже ты сидишь здесь не впервые. Я помню это. Помню, что все это повторялось раз за разом, и всякий раз ничего не менялось. Всякий раз, как древо мира совершает свой оборот по колесу, все повторяется вновь... И те, кто были до нас, и мы сами, и те, кто будут после...

Я в замешательстве уставилась на ярко горящее пламя, наблюдая за языками пламени, ласкающими сухие поленья. В голове роились тысячи мыслей, но все они сводились к одному:

— Вы видите будущее? — спросила я напрямую.

— Ох-хо, нет, милая! — ответила Инга, хрипло засмеявшись. — Будущее всегда окутано туманом. Я лишь помню прошлое, то, что переживала раньше, и могу предугадать то, что случится в этот раз. Но кто знает, будет ли все идти своим чередом и теперь, или же что-то изменится, зажжется новая звезда... Кстати, не обожгись.

Всего мгновенье мне понадобилось, чтобы понять, что я протянула руки слишком близко к огню — пламя коснулось мехового рукава, я почувствовала запах паленой шерсти и тут же принялась сбивать огонь, шипя от боли.

— Но скажи мне вот что, Майя, — продолжила Инга. — Сбить пламя сейчас было твоим решением? Решила ли я сама сказать тебе об этом?

— Если все повторяется вновь и вновь... — нахмурившись, пробормотала я себе под нос. — То нет никакой разницы, верно? Исход предопределен, я обожгла бы свою одежду в любом случае.

— А вот тут ты не права, — улыбнулась старуха, выпуская кольцо едкого дыма, запах которого смешивался с ароматом горящих дров и запахом сырого мяса и крови. — Мы вольны выбирать. Но приведет ли наш выбор к чему-либо, м-м-м... ощутимому, зависит не от нас. Мироздание умеет латать дыры в полотне времени, уж поверь.

— Но как вы помните все это? Как можно так точно помнить то, что случалось... Когда бы оно ни случалось?

— Трудно забыть свою последнюю ночь в мире живых, — усмехнулась Инга. — И потому давай поговорим о чем-нибудь хорошем. Уверена, у тебя много вопросов, и я с радостью отвечу на каждый из них, но сперва скажи мне: что с моей дочкой?

Всю ночь мы провели за странными, наполненными тайнами и неразрешимыми вопросами разговорами. Инга не солгала — всю ночь я наблюдала за тем, как жизнь постепенно покидает ее тело, и чем ближе к утру, тем тусклее становился огонь в ее глазах. Должно быть, это невыносимая ноша, знать когда и как ты умрешь. Конечно, это позволяет распланировать свою жизнь до мелочей, быть уверенным в том, что ты сумеешь довести до конца, а на что времени у тебя не хватит, но... Наверное, я такого не вынесла бы.

А вокруг нас была лишь тишина. Словно и не было ничего за пределами этого маленького, скромного жилища. Словно были лишь мы вдвоем, и разговор, что так увлек меня, лишь подкреплял это ощущение. Сегодня я узнала множество тайн, что хранит в себе само мироздание, но почти ничего не поняла из туманных, загадочных слов Инги. Быть может, просто не пришло еще время понять абсолютно все. Быть может, оно и не придет. Но обязательно наступит утро, взойдет над горизонтом яркое солнце, своими лучами осветит блистательную белизну снежной пустыни — вот что мне пообещала Инга. Куда бы я ни пошла после этой ночи, и что бы со мной ни случилось, солнце все-равно взойдет по утру.

Она стала совсем слаба, когда в дымоходе под потолком забрезжили первые лучи солнца. Небо было ослепительно ясным, и голубые просторы, накрывшие холодную тундру, ознаменовали для всех нас новое начало. Начало новой эры для Красного племени, начало долгой жизни маленькой девочки Ики. И лишь истории Инги пришел конец.

— Пора, — вздохнула она и попыталась встать, но конечности ее дрожали, а легкие едва могли втянуть в себя воздух. — Ох...

Я тут же вскочила на ноги и помогла ей встать. Старуха оперлась о мое плечо, и мы вместе медленно пошли наружу, к свету. Приподняв меховую занавеску, я сощурилась от ярких лучей утреннего солнца, сверкающих на белом снеге, а Инга наконец вдохнула полной грудью.

Внизу, под скалой, нас заметил один из мужчин. Он что-то показал жестами, в ответ на что Инга коротко кивнула, и раздался птичий свист. Тут и там из домов выходили множество мужей и жен, дети и старцы. Они собирались у скалы, пока мы медленно, шаг за шагом спускались вниз.

Когда же мы наконец оказались у подножья скалы, Инга отпустила мое плечо и трясущимися, бессильными руками сделала несколько широких жестов. Она сделала шаг вперед, сжимая в руке обсидиановый нож, и, вздохнув в последний раз, резким движением полоснула себя по горлу. Я хотела было закричать, но, опомнившись, зажала рот руками и лишь с ужасом смотрела, как ее тело падает на залитый алой кровью снег.