Белый крест

На возвышенном берегу речки, похожей на дым, стелющийся по земле сероватобелой лентой, сидели двое. Один – совсем старик, с седой бородой и плешивой головой, другой – молодой, лет двадцати трех от роду. Оба смотрели на неведому зверушку, шествующую сквозь траву чуть вдалеке. На длинных, негнущихся ногах существо, похожее на птицу, пробиралось в сторону реки. При каждом шаге чуть наклонялось вперед, будто высматривало на земле ужин для себя. Но двое наблюдателей знали, что ничего оно не ищет, а питается вот уж три года одним воздухом. Иная подкормка металлической зверушке и не нужна.

– Они были правы, – ответил старик. – Они описывали свой мир. А наш, нынешний, – другой. Нужны новые Ньютоны, чтобы описать его устройство. Когдато и я занимался этим. Потом моя дорога повернула в другую сторону. А теперь я стар и немощен.

– Но вы ближе многих к пониманию, – возразил молодой.

– Не наделяй меня всезнайством, прошу тебя. Мир изменился, физика шагнула в сторону метафизики, это все, что я знаю. Поменялись константы – такое уже было. По крайней мере однажды.

– Когда?

– В самом начале. Тогда на земле появились хищники. Хищные животные, хищные растения, хищная материя, хищные люди, затем – хищные вещи. Творение стало физикой, законами природы. Теперь – другое. Физика стала сказкой. Шапканевидимка, сапогискороходы, коверсамолет, скатертьсамобранка… пушкааннигилятор. В этой сказке много страшного. А станет еще больше… Ты должен вернуться в мир. Здесь – не твое. Найди в сказке свое место.

– Истребителя трехголовых змеев? – натянуто улыбнулся молодой.

– Твое тело, руки и голова жаждут действия. Дай им это. Не отказывайся от себя.

– Вы предлагаете мне стать сказочным героем?

– Почему бы тебе им не стать? Многие об этом мечтают. Хотя, может, и не признаются себе. Но это просто – всего лишь выбрать нужную дорогу и идти по ней до конца. «Иго Мое легко» – ты помнишь?

Молодой поднял голову, глядя в небо. В ответе не было надобности. Он и сам уже решил вернуться. Только пока еще не сказал никому об этом.

В небе висело два солнца. Одно побольше, другое поменьше и не такое яркое. Постояв немного на месте, второе начало двигаться, приближаясь к земле.

Старик положил ладонь на руку молодого, который хотел было вскочить.

– Не вспугни ее.

– Что? – Молодой растерянно оглянулся на старика.

Над берегом, над речкой, смешиваясь с прозрачной дымкой, поплыл колокольный звон. Зверушка в траве остановилась, словно прислушиваясь, затем развернулась и пошагала в другую сторону, прочь от воды. Маленькое солнце тоже замерло на мгновенье. Оба человека, старый и молодой, поднялись с земли и пошли на зов. Огненный клубок в небе медленно потек вместе с рекой неведомо куда.

Часть I. Академия

ГЛАВА 1

Государьимператор Михаил Владимирович был некрасив лицом, но это редко кто замечал. Недостаток он совершенно восполнял ясностью острого взгляда, умением жестом, позой, поворотом головы сказать более, чем словом, наконец, крепкой статью пятидесятилетнего мужчины, еще полного сил и готовности отдавать себя другим. Может быть, эта готовность и делала его хорошим самодержцем – более, чем что другое. И именно за нее можно было бы простить государю ошибки нынешнего царствования – если бы они были. Но в томто и дело, что их не наблюдалось. Ни в верхах, при дворе и столичных салонах, ни в низах, у простолюдья, не находили, в чем упрекнуть нынешнего хозяина Белоземья. Разве что на окраинах, скученные китайцы, высокомерные ляхи, горячие, но ленивые турки силились изобрести жалобы на высочайшее имя – только ничего путного не выходило.

Получается просто идеальное какоето царствование, размышлял Мурманцев, лежа в постели и глядя на портрет государя в полный рост. Портрет был небольшой, домашний и по ошибке повешен в спальне, вместо гостиной. Мурманцев не стал исправлять ошибку. Ему нравилось просыпаться под пристальным взглядом высочайшего куратора Императорской Рыцарской Белой Гвардии Академии. Этот взгляд как будто намекал на то, что недавнее прошение будет удовлетворено полностью и в самом скором времени. Государь запечатлен в парадном мундире Белой Гвардии – белоснежные китель и брюки, высокая белая фуражка с черным околышем, белые перчатки. Все из особой пылеотталкивающей ткани, чтобы не щеголять случайными пятнами грязи. Академия Белых Одежд – так ее называли вне стен. А внутри стен – Кадетский монастырь, еще с тех лет, когда академия была кадетским корпусом и увлекалась Лесковым.

Мурманцев повернул голову к спящей рядом жене. Осторожно убрал локон, упавший на румяную от сна щеку. Будить не стал – рано. Успеет еще навставаться на рассвете. Сейчас – отпуск, медовый месяц, приволье.

Так вот, об идеальном царствовании. Затишье – предвестник грозы. Обманчивое спокойствие вспухает изнутри хаосом бури, завываньем ветров. Сколько продлится эта безмятежная тишина?