Белый морок. Голубой берег

— Микола!.. — перехватило у нее дыхание. Не помня себя рванулась к товарищу юности, закричала: — Миколечко, родненький, неужели это ты?..

— Тс-с! — предостерегающе прошипел он, и снова: — Подайте, православные, на пропитание…

— Да брось комедию! Почему у тебя такой вид? Откуда ты?

Микола повел глазами вокруг и прошептал:

— Об этом потом. Что с Иваном?

— Слава богу, все в порядке. А ты где пропадал столько времени? Почему не давал о себе знать?

— Как я могу увидеть Ивана?

— Так, как и всегда: приходи к нам и увидишь.

— Тогда передай ему, что я буду его ждать…

— И не подумаю! Пойдем сразу к нам. Ты даже не представляешь, какая это будет для Ивана радость! Он так тебя ждал, столько вспоминал… — Она схватила Миколу за руку, чтобы вести за собой.

Но он высвободился и повторил:

— И все же прошу тебя, Олина… Мне срочно нужно видеть Ивана. Я буду ждать его возле Цистерны. Так и передай: возле Цистерны.

Олина уловила в голосе Миколы скрытую тревогу.

— Никуда Иван не пойдет; он ранен. Хочешь его видеть, пойдем к нам. Или, может, дорогу забыл?

— Ранен? Вот оно что! А я думал, чего это Ивана не видно все эти дни? Ты появляешься, а его нет и нет, — вздохнул облегченно Микола.

— А ты что, все эти дни здесь караулил? И ни разу не зашел?.. — В глазах Олины промелькнуло и удивление, и разочарование.

— Оставим это. Лучше пойдем к Ивану. Только врозь.

— Да конечно же не под руку. Ты иди в обход, по бугру, а я тем временем предупрежу Ивана.

— А может, не надо? Может, преподнесем ему сюрприз?

— Ладно. Я на крыльце тебя подожду, — согласилась Олина. — Только не задерживайся.

Примчалась домой, сердце чуть не выскочило из груди. «Вот радость Ивану нечаянная! Какого гостя ему привела! Он ведь давно считал Миколу погибшим, а Микола нашелся! Хоть и искалеченный, но нашелся! Почему только не сказал, где пропадал столько месяцев, в каких передрягах лишился пальцев?.. Почему столько дней не решался прийти к нам?..»

Ждала, как и условились, на крыльце. Вот зашуршало в вишеннике, и на тропке показался Микола с сумой через плечо. Она открыла дверь в дом: ну, принимай, хозяин, дорогого гостя!

— А почему у вас темно? — вырвалось у Миколы, когда перешагнул порог светлицы, наполненной сумерками.

В ответ всполошенной птицей выпорхнул из угла, где стояла кровать, голос Ивана:

— Кто тут? Кого ты привела?

— Не тревожься, посмотри-ка, кто к нам пожаловал! — так и звенела радостью Олина.

— Что, не узнаешь? Или не рад встрече? — отозвался Микола.

— О мамочка моя! Неужели Микола?..

Ивана так и подбросило с кровати. Он сгреб друга в объятиях и стиснул его крепко-крепко. Сдавленная боль и несказанная радость, обида на весь мир и жгучая зависть к прежним друзьям с большой, неуемной силой завертелись, закружились в Ивановом сердце и подступили к горлу таким давящим клубком, что он почувствовал: вот-вот зайдется в рыданиях. И он действительно зарыдал, уронив голову на плечо человеку, на которого возлагал еще недавно столько надежд. Зачем только Микола так запоздал со своим приходом?

На глаза Миколы тоже навернулись слезы. Сколько он всего передумал, какой только не представлял себе встречу со своим бывшим вожаком, пробираясь трудными дорогами из партизанского отряда в Киев? А тут, оказывается, всегда решительный, твердый, порой до бездушия твердый — кремень! — руководитель «Факела» рыдает у него на груди. Нет, такого Микола не ожидал. И медленно, как утренняя мгла под солнцем, стали таять, отдаляться все наставления и предостережения командира отряда относительно Кушниренко. А может, Иван ни в чем не виноват? Может, и Таран, и Ляшенко ошибаются?..

— Может, я открою ставни? Зачем вам сидеть в темноте? — сказала Олина.

Стыдясь минутной слабости, Иван поспешно вытер ладонью глаза и бросил Олине:

— Ты делай свое дело. Ступай на биржу или куда там тебе надо, а нам дай побыть одним.

Олина вздрогнула от этих слов, как от неожиданного удара, неловко затопталась на месте: это что же, брезгуют ее обществом или не доверяют? В другой раз она, наверное, подчинилась бы Ивановой воле, молча снесла незаслуженную обиду, но сейчас все в ней словно взбунтовалось. Разве она им чужая? Почему же они сторонятся, отталкивают ее? С надеждой взглянула на Миколу — может, он окажется великодушнее и оставит ее? Но Микола лишь виновато опустил глаза. То ли, как прежде, не решался перечить своему командиру, то ли давал понять, что их разговор желательно вести без свидетелей.

— Ты что, не слышала?

Отринутая и униженная, Олина повернулась к порогу.

— Почему же мы стоим? Садись, Микола, ты, наверное, устал с дороги, — засуетился Иван, как только Олина скрылась за дверью. — Прости, что так холодно встречаю, но хозяин из меня всегда был никудышный.

Микола снял с плеча свою нищенскую суму, отшвырнул ее к двери и уселся под иконами. А Иван все вертелся по комнате, то переставляя зачем-то стулья вокруг стола, то оглаживая на себе выстиранную Олиной сатиновую сорочку с чужого плеча.

— Ну, что нового в Киеве? Как наш «Факел»? — взял на себя гость инициативу в разговоре.