Белый морок. Голубой берег

Как на крыльях летел Иван по окутанным сумерками киевским улицам, в груди у него клокотало радостное чувство — наконец-то он избавится от страшной и непосильной ноши! Дожить бы только до воскресенья, а тогда… Главное: как ловко удалось ему обвести вокруг пальца Рехера!

Но рано Иван торжествовал. Лишь только за ним закрылась дверь, Рехер приказал разыскать и доставить к нему проводника команды особого назначения Тарханова.

— Как вел себя Кушниренко после возвращения из гестапо? Что делал, где бывал, с кем общался? — такими вопросами встретил он бывшего князя.

— Ничего особенного не замечено, герр рейхсамтслейтер!

— Не замечено?.. И это говорите вы, кому я доверил дело государственной важности? Вы что, весь день пьянствовали?

— Боже упаси, весь день на службе…

— Что же это за служба, если вы даже не знаете, с кем он встречался?

— Только с вами.

— А с посланцами Калашника?

У Тарханова глаза полезли на лоб:

— Когда же это?.. Меня заверили… Кроме какого-то нищего, в дом Якимчуков никто не заходил. И Кушниренко даже словом не перекинулся с кем-либо в городе. Разве, может, по телефону.

— Ну вот что: мне этот лепет ни к чему. А Кушниренко поручаю вам лично. Не спускайте с него глаз ни днем ни ночью, контролируйте каждый шаг, каждое слово. За всеми, с кем он будет общаться в течение этих дней, установите тщательнейшее наблюдение. К тому же запишите номера аусвайсов, продкарточек, билетов на футбольный матч и с помощью полиции выясните, кому они принадлежат. Но к арестам не прибегать. Запомните, в ближайшие дни решится ваша судьба: либо вы станете тем, кем жаждете стать, либо лишитесь всего, что имеете. Идите!

Этого разговора Кушниренко, конечно, не мог знать. Опьяневший от радости, он летел к приземистому домику под глинистым обрывом с одним-единственным желанием: скорее бы настало воскресенье!

— Где ты так долго? Мы уже тут с ума сходим! — в один голос воскликнули Олина и Микола.

— Не у тещи же на блинах!

— Он еще и сердится! Оставил меня тут как в клетке, а сам — на целый день! Хотя бы предупредил… — возмутился Микола.

«А то я знал, что так выйдет. Попробовал бы ты сам с Рехером…» — чуть не сорвалось у Ивана с языка. Но вдруг он заметил мрачную решимость на лице Миколы, и сердце кольнула горькая догадка: «Чего это он надулся как сыч? Уж не Олина ли тут разболталась и он заподозрил что-то?..» При мысли, что Микола может грохнуть дверью и уйти навсегда, на лбу Ивана выступил холодный пот. Нет-нет, этого допустить нельзя! Любой ценой нужно рассеять Миколины подозрения, удержать его рядом с собой до воскресенья. Но нужные слова, как нарочно, исчезли из памяти, растерялись, точно легкие облачка в ночном небе.

— Эх, ты! И ты мог обо мне так подумать… — выжал из себя Иван, сокрушенно качая головой.

— Да ничего плохого он не думал, — принялась мирить хлопцев Олина. — Просто в городе целый день такое творится… а ты как в воду канул. Говорят, ночью в Пуще-Водице партизаны взорвали санаторий, тьма-тьмущая гитлеряк там погибла. Вот эсэсовцы весь день и лютуют. На каждом перекрестке — виселицы, повсюду облавы…

«Так вот что гремело ночью. Офицерский санаторий взлетел на воздух… Значит, рановато по нас фашисты правят молебен! Мы еще отплатим за свои раны, — запело все в Иване. Но тут он вспомнил о воскресном матче, и радость его мгновенно пригасла. — Отплатим, но не я. Хватило бы меня хоть на воскресенье…» Он взял себя в руки и, делая вид, что знает о ночных событиях значительно больше присутствующих, с хитрым прищуром глаз изрек:

— Это только начало! Киев еще не такое увидит…

Эти слова заинтересовали Миколу:

— Ты имеешь в виду что-то конкретное?

— Нынче не время забавляться абстракциями, — и жестом указал Олине на кухню. А когда та вышла и они остались вдвоем, сказал доверительно Миколе: — Встречу с Калашником, к сожалению, придется отложить на несколько дней. Я подготовил такую операцию… Я просто не в состоянии ее отменить. Ты до воскресенья можешь меня подождать?

— Что за операция, коли не секрет?

— Скоро узнаешь. Все в Киеве узнают!

Глаза Ивана пылали таким благородным огнем, что Микола невольно потупил взгляд. Его бывший руководитель ежеминутно рискует жизнью, устраивает дерзкие операции, а он… И зачем он взялся за это дело?

— Давай условимся: встречаемся в воскресенье на стадионе во время футбольного матча и прямо оттуда отправимся в лес. Вот билет на футбол, — и вытащил его из кармана, а потом, словно что-то припомнив, добавил: — Кстати, как у тебя с документами?

— Какие могут быть документы у нищего? Сума — вот и все мои документы.

Иван недовольно покачал головой:

— Не представляете вы там, в лесах, что значит появиться сейчас тв Клеве без документов. Но обойдемся без воспитательской работы: держи и знай мою доброту, — и протянул Миколе вместе с билетом аусвайс. — Недавно, — продолжал он, — мне удалось устроить в штадткомендатуру надежного человека, бывшую однокурсницу из фольксдойче. Так что мы можем теперь свободно чувствовать себя в городе с настоящими документами.