Белый морок. Голубой берег

Глаза Рехера устало закрылись, голова безвольно опустилась на грудь. Несколько минут он, казалось, дремал сидя, но потом тряхнул головой, провел ладонью по лицу, словно хотел стереть незримую поволоку сонливости. Однако усталость не прошла. А ведь еще совсем недавно он и не замечал в служебных своих заботах, как проходили дни: частенько, засев за работу с рассветом, вставал из-за стола лишь глубокой ночью. Но с недавней поры в нем словно что-то оборвалось, лопнула какая-то очень важная струна, умерло что-то существенное и незаменимое. Лишь усилием воли принуждал теперь себя браться за осточертевшие будничные дела, кое-как просиживая до обеда, а потом тело его наливалось усталостью, веки набухали сонливостью, а мысли буквально становились тяжелыми, точно каменные валуны. В такие минуты Рехер со страхом ощущал, как душу его наполняет неведомое раньше равнодушие ко всему на свете. И неприятнее всего было, пожалуй, то, что он не мог понять, чем это равнодушие вызвано. Результат ранения или так пагубно повлиял разговор с Олесем? А может, это следствие разочарования в Ламмерсе, который уехал из Киева нежданно-негаданно?..

Отъезд Ламмерса ошарашил в городе всех. Никто не знал причин столь загадочного поворота событий. Никто, кроме Рехера. Именно он вручил секретарю рейхсканцелярии свои «Итоги года», после ознакомления с которыми тот немедленно отбыл в ставку фюрера под Винницей, не оставив никаких инструкций или распоряжений возглавляемой им комиссии. Но даже Рехеру не было известно, какие мысли навеяли эти «Итоги…» на высокого гостя, с какими предложениями он поспешил к Гитлеру. Поэтому о действиях Ламмерса Рехер сразу же известил шифрованной телеграммой Розенберга, но тот не спешил с ответом. И Кох что-то подозрительно притих в своем ровенском логове. По своему богатому опыту Рехер знал: такое затишье бывает перед бурей, но сейчас у него не было ни силы, ни желания привести в боевую готовность все резервы перед тяжелым, может, самым решающим сражением в своей жизни.

— Прошу извинить за задержку, — отвлек Рехера от невеселых дум радостный голос с порога. — Но если бы вы знали, герр рейхсамтслейтер, какие вести я принес!

Однако ничто не могло сейчас заинтересовать Рехера. Он с усилием поднял веки и глянул на сияющего Гласса помутневшими глазами. Тот уловил настроение шефа и погасил улыбку, надев на себя маску деловитости.

— Служба доктора Паульзена только что сообщила: калашниковский резидент, служащий дорожным мастером на Житомирском шоссе, сегодня дал подписку работать на нас. Я уже приказал запустить через него «пробный зонд» к Калашнику. Если сработает безотказно, начну засылку наших лучших агентов.

Рехер не высказал ни одобрения, ни возражения. По-прежнему сидел мрачный, уставив взгляд на телеграмму с грифом «совершенно секретно». Потом взял ее и молча протянул Глассу.

— Нда-а, — многозначительно произнес тот, прочитав послание Эрлингера. — Прижал нас к стенке черномундирник…

— Что бы вы ответили на такой запрос?

Гласс покусал нижнюю губу, потом прищурил левый глаз и заговорил:

— Прежде всего проявил бы исключительную осторожность. Если уж Эрлингер ухватился за хвост пугачей… Не удержать эсэсовских гончих в такую минуту на поводке — значит провалить операцию в зародыше. Но чтоб удержать их от погони за пугачами… Наверное, без частичного рассекречивания вашего замысла тут не обойтись. Иначе чины из СС свалят на нас всю вину за собственные поражения. Я эту братию знаю хорошо…

— Что же, в ваших соображениях есть рациональное зерно. Поручаю уладить это дело вам. Но без проволочек. Вызовите сюда от моего имени Эрлингера и с глазу на глаз объясните ситуацию. А чтобы он не поднял шуму, вручите списки сочувствующих большевикам, выявленных пугачами. Пусть только умело воспользуются ими.

— Будет исполнено!

— И вообще, практическое руководство операцией принимайте на себя. Обстоятельства вынуждают меня на несколько дней оставить Киев. Вам, как говорится, и карты в руки.

По профессиональной привычке Гласс не поинтересовался, куда и зачем отлучается Рехер в такую горячую пору, но ему показалось, нет, не показалось — он был абсолютно уверен, что этот опытный подручный Розенберга оставляет Киев умышленно, чтобы в случае провала антипартизанской операции можно было подставить под удар кого-нибудь вместо себя.

— Да не подозревайте вы меня черт знает в чем! — поняв реакцию Гласса, недовольно скривил губы Рехер. — Я получил вызов в ставку рейхсфюрера СС.

Тот понимающе кивнул, но мнения своего не изменил.

— Какие будут распоряжения?

— Главное — уладьте недоразумение с Эрлингером, а во всем остальном действуйте по собственному усмотрению. Я во всем полагаюсь на вас, — сказал Рехер, вставая. Этим он дал понять, что тема разговора исчерпана.

Козырнув, майор вышел. Вслед за ним вышел и хозяин кабинета.