Белый мусор

Через шлюзовую камеру, Карл вышел в коридор, ведущий в капитанскую рубку. Попробовал вызвать напарника, но рация молчала. Осматриваясь и прижимаясь к стене, Карл двинулся к рубке. Издалека доносились выстрелы, крики.

На стене вдруг затрещал динамик общей связи, в коридор ворвались звуки боя:

— Говорит, капитан. Внимание команды, нас взяли на абордаж. Приказываю действовать на собственное усмотрение. Не идите на напрасные жертвы, но и не сотрудничайте с врагом. Приказываю…

Динамик заглох. С каких пор выживанцы действуют так профессионально, обрывая коммуникации противника? В наступившей тишине Карл услышал как кто-то кричал в громкоговоритель.

Пробрался до панорамного иллюминатора, где недавно раскатывал дорожку. На сиденье лежал его вещмешок с рацией целлюлярной связи. Попробовал вызвать Эскадрон, но, как и ожидал, сеть не ловилась. Последняя вышка базовой станции осталась ещё на границе Санитарного Домена.

Корпус дирижабля завибрировал, с полок полетела незакреплённая посуда и коробки. Движение скал за иллюминатором прекратилось. Они стали уходить влево. Скоро «Сен-Володимар» лёг на обратный курс.

Значит, враги захватили капитанскую рубку.

Карл попробовал вспомнить уроки в военной академии. Куда двигаться бойцу, оказавшемуся в одиночестве на захваченной противником территории? Выйти к своим не получится, так как свои находились не только на сотни километров на север, но и пару километров вниз.

Пожалел, что отвязал лестницу выживанцев. Впрочем, дирижабль всё равно выходил из Неудоби в Санитарный Домен, а значит, никакая лестница до земли не достанет.

Остаётся парашют. Они хранились, насколько помнил план грузовой гондолы, в шкафах рядом с трюмом.

Решившись, Карл взял вещмешок и выдвинулся к трюму.

В узком кулуаре, соединяющем трюм и пассажирскую гондолу, наткнулся на раненного выживанца.

— Дай зелёный свет! Дай мне зелёный свет! — Закричал он, протягивая к Карлу скрюченые пальцы.

Обе ноги выживанца были перебиты. Опираясь на дрожащую руку, он пополз к Карлу, выкрикивая мольбу о каком-то зелёном свете. Лицо его покрылось зелёными пятнами, жёлтые глаза выпучены, а позеленевшие губы распухли.

— Дай зелёный свет… — обессилено прошептал выживанец. Его вырвало зелёной жидкостью. Поскользнувшись на ней руками, выживанец ткнулся в пол, булькая и хрипя.

Карл брезгливо прикончил его выстрелом в голову. Прошёл на верхний ярус трюма. Услышав внизу голоса, присел за ящики и посмотрел: на нижнем ярусе появилась Жизель в сопровождении Дель Фина. Их окружала толпа.

— Дай зелёный свет, дай зелёный свет! — галдели выживанцы. Жизель время от времени бросала им бумажные шарики.

Карл видел, как ближайший к нему выживанец высыпал из шарика на ладонь зелёный порошок и торопливо вынюхал. Скоро все выживанцы угомонились.

Карл тихонько переключил на автомате режим огня «по три» и поймал в перекрестье прицела голову Жизель.

Глава 45. Муляж

Любой имперец или ханаатец знал, если у тебя нелады с законом, если у тебя нелады с бандитами или банкирами — тебе в Санитарный Домен. Эта территория была как бы промежутком между цивилизацией и Неудобью.

Первые дни жизни в Санитарном Домене мне пришлось тяжело. Но только морально. Ибо физически, я отлично самоутвердилась при помощи безотказной сабли из коллекции Клода.

Я уже сравнивала Санитарный Домен с бинтом вокруг раны цивилизации. Так вот выживанцы — это гной и сукровица из этой раны.

Выживанцы — сброд из психов и убийц, компактно и не очень проживающий в Санитарном Домене. Такое мнение складывалось у гражданина Империи, когда он читал о них в газетах. Так примерно и было.

Пробыв среди выживанцев некоторое время, я обнаружила примитивную иерархию. Они формировали банды, которые, правда, долго не существовали. Совершив несколько прибыльных грабежей, члены банды разбегались. Вливались в другие банды или ходили вольными стаями и поодиночке.

Ещё через некоторое время жизни я убедилась, что отсутствие иерархии среди выживанцев не совсем верное утверждение. В любом обществе неизбежно выстраивается иерархия. Так было и здесь, правда, в искажённом виде, как и вся жизнь выживанцев.

Самым главным считался некто по имени Двунадесять. По крайней мере, новые подвиги его банды были темой разговоров у вечернего костра. Говорили, что он носил у себя в шее сразу двенадцать гражданских чипов.

Власть Двунадесять была условной. Просто остальные согласились считать его первым среди равных. То, что его организм выдерживал двенадцать чипов, вызывало уважение. При этом никто не стал бы преклоняться перед Двунадесять, как перед императором. Один выживанец мог заставить другого выполнить приказание, только доказав своё физическое превосходство.