Белый олеандр

Они склонились друг к другу за столом. Мать, загорелая и светловолосая, в синем, и Клэр, бледная брюнетка в коричневом. Клэр и мать за оранжевом столом для пикника, в тюрьме. Фантастическая сцена! Как тот сон, где я голая стояла в очереди в школьном магазине. Просто забыла одеться. Мне это снится, сказала я себе, просто снится.

Клэр прижала ладонь ко лбу, как будто проверяя, нет ли жара. Мать взяла большими руками ее тонкую руку и что-то объясняла, тихо, логично, так она раньше гипнотизировала кошек. Клэр была расстроена. Что она там ей говорит? Мне было все равно, какую игру затеяла мать, — ее время прошло. Мы сейчас уедем, а она останется. Она не может на этот раз все мне испоганить!

Я подошла, и они обе подняли глаза. Мать сгладила свирепый взгляд улыбкой и похлопала Клэр по руке:

— Помни!

Клэр мрачно молчала. Исчезло хихиканье и радость, что кто-то цитирует Шекспира. Она встала, опираясь бледными ногтями о стол:

— Подожду тебя в машине.

Мы с матерью смотрели на ее длинные ноги в матовых коричневых колготках и медлительные движения. Мать лишила ее энергии, живости, очарования. Выпотрошила ее, как китайцы, которые вскрывали череп живой обезьяны и ели ложкой мозг.

— Что ты ей сказала?

Мать откинулась на спинку, заложила руки за голову. С наслаждением, как кошка, зевнула.

— Кажется, у нее проблемы с мужем. — Она чувственно улыбнулась, потирая белую кожу внутренней стороны рук. — Не ты, случайно? Ты у нас любишь зрелых мужчин…

— Нет, не я.

Не позволю играть со мной, как с Клэр:

— Не лезь в это!

Никогда прежде я не осмеливалась так с ней разговаривать. Если бы она не сидела во Фронтере, то никогда бы и не решилась. Но я сейчас уеду, а она останется.

Мой отпор ее поразил и разозлил, однако она взяла себя в руки. Переключила передачу. Улыбнулась неторопливо и иронично.

— Солнышко, мама просто хочет помочь. — Она лакала слова, как кошка сливки. — Не могу же я бросить в беде свою новую подругу!

Мы обе смотрели, как по ту сторону колючей проволоки Клэр рассеянно идет к «Саабу», по дороге задевая крыло чужого универсала.

— Оставь ее в покое.

— Ну это же весело! — Матери наскучило притворяться. Она всегда любила показать закулисье. — Простенько, но весело, как топить котят. А в моей нынешней ситуации надо использовать любые возможности для развлечения. Только хочу тебя спросить, как ты можешь жить с этой бедной Кларой? Кстати, есть целый монашеский орден, клариссы. Слыхала? Насколько могу судить, скука несусветная. Успеваемость… Какое убожество!

— Она очень хороший человек! — Я отвернулась. — Тебе не понять.

Мать фыркнула:

— Хороший человек… Снова эта зараза! Я думала, ты выросла из сказок!

Я по-прежнему стояла спиной.

— Не погань мне жизнь.

— Кто? Я? — Она смеялась. — Что я могу? Бедная пленница, птичка с перебитым крылом.

Я повернулась.

— Ты не знаешь, через что я прошла! — Я наклонилась к ней, поставив ногу на скамью. — Если любишь меня, помоги!

Она улыбнулась, неторопливо и коварно:

— Помочь, дорогая? Да я предпочту видеть тебя в аду, лишь бы не с такой женщиной!

Она хотела убрать волосы мне с лица, но я отшатнулась. Тогда она схватила меня за руку, заставила посмотреть в глаза. Шутки в сторону, из-под елейной маски проступила железная воля. В ужасе, я не смела вырываться.

— Чему ты у нее научишься?! Театрально чахнуть? Двадцати семи синонимам слова «слезы»?

Охранник сделал шаг в нашу сторону, и она тут же отпустила мою руку, встала, чмокнула в щеку и обняла. Мы были одного роста, но я чувствовала, какая она сильная — точно тросы, на которых держатся мосты.

— Все, что могу тебе сказать, — пакуй чемоданы.

Клэр вперила взгляд в дорогу. Из переполненных глаз выкатилась слезинка. «Двадцать семь синонимов слова „слезы“». Нет, это не моя мысль! Я воспротивилась промывке мозгов. Просто такая уж Клэр. Когда мы выезжали на шоссе, я положила руку ей на плечо. Она улыбнулась и похлопала по ней маленькой холодной ладонью.

— По-моему, знакомство прошло удачно. Как думаешь?

— Да. Ты ей очень понравилась.

Я на секунду отвернулась в окно, чтобы не лгать в лицо.

— Что она тебе наговорила?

Клэр покачала головой, вздохнула. Включила дворники, хотя дождя не было, только туман, и выключила, когда они заскрипели на сухом стекле.

— Что я не ошиблась насчет Рона, у него роман. Я и сама знала, она просто подтвердила.

— Откуда ей знать?! Ради бога, Клэр, она видит тебя первый раз в жизни!

— Все признаки налицо. — Она вытерла рукой нос и улыбнулась. — Я просто закрывала глаза. Не думай об этом, мы разберемся.

Я сидела за столом под идиотской пирамидой и, глядя в ручное зеркальце, рисовала автопортрет. Рисовала вслепую и не отрывая ручку от бумаги, одной линией. Квадратная челюсть, пухлые неулыбчивые губы, круглые укоризненные глаза, широкий датский нос, грива белых волос. Тренировалась, пока не стало получаться даже с закрытыми глазами, пока не запомнила выражение своего лица пальцами, рукой, пока не стала видеть себя на любой стене. Я не ты, мама! Я не ты!