Белый олеандр

— Она делает замечательные успехи, в этом году — одна из лучших в школе! Мы стараемся, следим за успеваемостью.

Она взмахнула кулаком, как скаут, искренне и весело. «Следим за успеваемостью». Мне стало стыдно. И совестно за то, что стыдно. Сидела бы мать со мной часами, чтобы повысить эту самую успеваемость? Хотелось набросить на Клэр одеяло, как при пожаре, и покатать по траве.

В глазах матери потрескивало синее пламя. Она наклонилась и с совершенно серьезной миной заявила:

— Поставьте над ее столом пирамиду. Говорят, улучшает память.

— Мне не надо ее улучшать, — пробормотала я.

Клэр заинтересовалась. Мать нащупала одно слабое место и, несомненно, скоро обнаружит другие. А Клэр даже не подозревала, что мать уже дергает за цепь. Святая простота!

— Пирамида! Я об этом не подумала. Но я знаю фэншуй, куда ставить мебель и прочее.

Клэр сияла, обретя в лице матери родственную душу, которая тоже переставляет мебель, чтобы впустить в дом хорошую энергию, и разговаривает с растениями.

Хотелось направить беседу в другое русло, пока Клэр не заговорила о миссис Кромак и зеркалах на крыше. Лучше бы она приклеила зеркало себе на лоб!

— Мы живем совсем рядом с фотолабораториями на Ла-Брея, — вставила я. — Недалеко от Уиллоби.

Мать сделала вид, что не слышит. В углах губ залегли ироничные запятые.

— И муж ваш как раз в этом бизнесе. Я имею в виду паранормальные явления. Знаете все секреты! — Она подняла руки над головой, и я представила, как, пощелкивая, вытягивается позвоночник. — Передайте ему, что его шоу пользуется здесь большой популярностью.

Положила руку мне на плечо. Я потихоньку ее скинула. Пусть я поневоле зритель, но сообщницей становиться не собираюсь.

Клэр ничего не заметила, захихикала, дергая кулон на цепочке. Как мальчик на карте Таро, который смотрит на солнце и вот-вот шагнет с обрыва.

— Вообще-то он считает все выдумками, не верит в сверхъестественное.

— В его работе это небезопасно. — Мать похлопывала по оранжевой пластмассе стола.

Я видела, как ее ум раскручивается и прыгает вперед. Хотелось бросить что-то и остановить эту машину.

— Я ему так и сказала! — Клэр наклонилась вперед, сияя темными глазами. — Прошлой осенью они снимали про привидение, которое чуть кого-то не задушило.

Она осеклась, думая, что допустила бестактность, упомянув при матери убийство. Я читала ее лицо, как газету.

— Вы о нем беспокоитесь?

Клэр с благодарностью посмотрела на мать, которая вежливо не заметила ее промах. Не понимала, что Ингрид Магнуссен уже получила, что хотела.

— О, если бы вы только знали! По-моему, нельзя играть такими вещами! Привидения существуют, даже если ты в них не веришь.

Уж мы-то с матерью в привидениях разбирались! Знали, как они мстят… Мать в ответ процитировала Шекспира:

— «Есть многое в природе, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам»[18].

Клэр захлопала в ладоши, в восторге, что кто-то еще помнит наизусть великого барда. Друзья Рона никогда не понимали ее аллюзий.

Мать откинула длинные волосы, снова обняла меня за плечи.

— Это как не верить в электричество, потому что его не видишь.

Ясные голубые глаза киллера улыбались. Я знала, о чем она думает: «Астрид, неужели ты не видишь, какая она идиотка? Как ты могла предпочесть ее мне?!»

— Совершенно верно! — поддакнула Клэр.

— Я тоже не верю в электричество! — заявила я. — И в Гамлета! Это просто вымысел, плод воображения писателя.

Мать меня проигнорировала.

— Он часто в разъездах? В смысле, ваш муж. Как его зовут? Рон? — Накрутила на мизинец прядь моих волос, натягивая удила.

— Да, его никогда нет дома, — подтвердила Клэр, снова дергая гранатовый кулон. — Даже на Рождество не приехал.

— Вам, наверное, одиноко, — промолвила мать печально и сочувственно.

Хотелось встать и убежать, но я бы никогда не бросила Клэр с ней одну.

— Раньше бывало. А теперь у меня есть Астрид.

— Астрид у нас замечательная…

Мать погладила меня по щеке загрубевшим от работы пальцем, намеренно царапая кожу. Я была изменницей. Предала своего повелителя. Она знала, почему я не распространялась о Клэр: потому что я ее любила, а она любила меня, потому что у меня наконец появилась семья, которая должна была быть все эти годы, которую мать никогда не считала важной и не могла мне дать.

— Астрид, оставь нас, пожалуйста. Надо поболтать о своем, о взрослом.

Я перевела взгляд с родной матери на приемную. Клэр улыбнулась:

— Иди, это всего на минутку!

Как будто уговаривают ребенка поиграть в песочнице. Она понятия не имела, какой долгой окажется эта минутка, сколько всего может случиться!

Я нехотя отошла к забору у дороги, потрогала пальцами кору дерева. Сверху ворона вперила в меня бездушный взгляд и пронзительно, почти как человек, закричала:

— Сгинь!

Я уже начинала слушать, что говорят птицы. Совсем как Клэр.