Белый олень

И все же я наклонилась, повинуясь молчаливому приказу священного животного, и принялась разгребать землю неподалеку от того места, где стукнуло копыто. Мне в руку упали восемь твердых комков. Это были семена, хоть я и не узнавала, какого растения. Они выглядели очень древними, однако внутри мягко перекатывалось что-то живое.

– Какое отношение это имеет к происходящему? – спросила я, поднимаясь на ноги.

Олень подошел так близко, что я ощущала на лице его горячее дыхание, которое пахло одновременно травой, ветром и солнцем. Священное животное прижалось ко мне носом, делясь своим теплом, а потом ускакало, оставив меня стоять одну посреди пустого поля.

* * *

Когда наутро я проснулась, то сразу же почувствовала в кармане восемь небольших комков. Раз семена остались, то это не могло быть простым сном. Вот только раньше я никогда не слышала легенд о том, что олень являлся кому-то в грезах, так почему он выбрал меня?

Мы медленно ехали по лесу, который постепенно оживал. Несмотря на тяжесть в сердце, я решила не рассказывать о своем сновидении: у нас было достаточно забот и без попыток расшифровать его значение. Кто знает, может, семена попали ко мне в карман случайно. Кроме того, мы все только и делали, что разговаривали и думали об олене, так что совершенно естественно, что он привиделся мне и во сне. Но это был всего лишь сон.

Мы продвинулись по лесу совсем недалеко, прежде чем ощутили изменившийся запах: нас окружали живые ароматы влажной почвы, мха, зелени. Я глубоко вдохнула, стараясь навеки запомнить этот запах.

– Сейчас мы пересечем границу, – предупредил Сорен. – Будьте внимательными. Будьте настороже.

Я огляделась по сторонам. Ничто не указывало на то, что эта территория находилась между двух миров, лишь коричневая промерзшая земля сменилась зеленой и мягкой.

В груди постепенно разливалось разочарование. Сколько раз мечтала я о возвращении домой! А потому ожидала ощутить прилив радости и чувства освобождения. Но это лишь обычное место, ничем не отличавшееся от любого другого. Возможно, эта местность когда-то и была для меня родной, но те времена давно прошли.

Волки пробирались между деревьями вдоль четкого следа, оставленного белым оленем несколько часов назад, пока серебристые отметины от копыт снова не начали таять. Я невольно поморщилась, когда до нас донесся запах серы и пожарища.

– Людей мы здесь не встретим, – заметил Сорен, и Сеппо согласно кивнул с серьезным выражением лица. Вполне вероятно, он думал об отце, если тот жил неподалеку от границы с Пермафростом. А может, полукровка и вовсе не знал, кто был его отцом.

Мы въехали на территорию выжженных земель. Деревни, которые находились рядом с границей, постоянно подвергались набегам, однако в океане здесь было полно рыбы, а в лесах – дичи и трав. Если бы не нападения гоблинов, то тут можно было бы прожить долгую и счастливую жизнь. Многие люди до сих пор пытались.

Небеса над головой заливались оранжевой дымкой, заставившей мое сердце болезненно сжаться от неприятного предчувствия. Мы продолжали продвигаться вперед по покрытой пеплом земле, пока что-то не побудило меня остановиться.

Я и сама не понимала, почему так поступила, но что-то подсказывало: нужно идти на восток. В каком-то трансе я соскользнула со спины Бреки и побрела в том направлении. Под ногами раздавался хруст и треск: поле было усеяно костями. Они не сгнили даже спустя сотню лет. В сердце воцарилась пустота, не было даже ярости или стыда, пока я старалась вспомнить, как деревня выглядела раньше. На этом месте стояли хижины и дома многочисленных семей, по дорогам носились собаки, а женщины скоблили шкуры и шили одежду, собираясь вместе под открытым небом. Теперь от всего этого остался лишь пепел. Пепел и я.

Сорен тоже спешился и отправился было следом за мной, но Сеппо придержал его за рукав.

– Пусть она побудет одна.

Кости по-прежнему хрустели под ногами, и я наклонилась, заставив себя вглядеться внимательнее, чтобы определить, кому раньше принадлежали скелеты: женщине, мужчине или ребенку; тому, кого я любила, или тому, кого ненавидела. Я протянула руку: кости были гладкими и холодными, казалось странным прикасаться к ним. На краю сознания мелькнула мысль, не смотрят ли на меня сейчас погибшие с осуждением? Но мне было все равно. Они умерли не по моей вине. И я не ощущала стыда за то, что изменилась и сумела жить дальше.