Белый шаман

Прогремел выстрел, прокатившись гулким эхом в ущельях гор, и пуля выщербила камень у самой головы Пойгина. Он в два прыжка оказался за спиной молчаливого великана, принявшего в себя пулю. Но спокойствие, возникшее у него там, возле росомахи, когда он совершал свои говорения, вернулось к нему; равновесие, на миг нарушенное выстрелом, восстановилось. Странно, он словно ждал этого выстрела и нисколько не удивился, что он прозвучал. По тихим, вкрадчивым шагам Пойгин различил, по какой тропе идёт человек, стрелявший сверху. Э, у него один путь – пройти мимо поверженного молчаливого великана, или он в противном случае должен вернуться вон к тому согбенному старцу.

За несколько суток, проведённых в преследовании росомахи, Пойгин запомнил здесь каждый камень, жители каменных стойбищ теперь были его друзьями и верными покровителями. По звукам вкрадчивых шагов нетрудно было понять, что злой человек идёт к поверженному великану. Что ж, теперь Пойгин знает, как очутиться за спиной у врага. Кто этот невидимый злой человек? Или росомаха сумела превратиться в одного из тех, кого он видел в ней? Даже если бы случилось такое – Пойгин не дрогнул бы: в душу его вселилось спокойствие самого мироздания. Хладнокровие Пойгина вступало в поединок с неуравновешенностью того, кто выстрелил, целясь ему в голову: видно, слишком дрожали у него руки, если он промахнулся. Мечется тот, неизвестный, в стойбище каменных великанов, наверное, чувствует, что он здесь чужой. Зато Пойгин здесь свой. Внимательно наблюдают молчаливые великаны за поединком: они всё видят и все понимают; они просто не могут пошевелиться, иначе любой из них прикрыл бы собою Пойгина и обрушился преградой у ног того, кто пришёл сюда со зловредными намерениями. Впрочем, один из молчаливых великанов рухнул, быть может, ещё тысячу лет назад, словно бы именно затем, чтобы преградить путь человеку, пришедшему сюда по воле злого начала. Пойгин знает, что чуть левее есть в этом камне трещины, в них свободно входит нога. Если не увидишь эти трещины – уткнёшься в каменную глыбу, не зная, как через неё перебраться, и тогда всё – ты в ловушке. Да, возможно, что тот, кто стрелял, сейчас попадёт в эту ловушку. Кто он? Ага, вот его спина. Шарит злой человек свободной рукой по камню, ищет трещины, а в другой руке винчестер.

Аляек! Да, это именно он, брат чёрного шамана и вонючей росомахи. Не зря у него не только опушка, но и весь малахай из шкуры росомахи. Пойгин поднял камушек, бросил немного левее Аляека. Тот смятенно повернулся в ту сторону, куда упал камушек, вскинул винчестер, прицелился. Хорошо, пусть именно туда и целится. Ишь как напрягся, готовый выстрелить в любое мгновение. Вскинул и Пойгин свой винчестер. Можно всадить пулю прямо в приклад винчестера Аляека, только бы не поранить его самого – пока не надо крови…

И выстрелил Пойгин, вышибая винчестер из рук Аляека. Тот повернулся на выстрел, в глазах его был ужас. Как ненавидел Пойгин эти глаза, всегда в обычное время сонно полуприкрытые, будто этот человек никогда не высыпался. Затекла сине-багровым синяком его щека: зашиб приклад винчестера, в который угодила пуля Пойгина. Винчестер с выщербленным прикладом ударился о камень, отлетел в сторону. Пойгин какое-то время разглядывал оглушённого Аляека с насмешливой задумчивостью, наконец сказал с дерзким великодушием:

– Разрешаю закурить трубку. Но едва шагнёшь к винчестеру – убью!

Аляек провёл рукой по зашибленному лицу, потрогал языком зубы, сплюнул, окрасив снег кровью.

– Ты мне выбил зубы, – прохрипел он, – вся правая сторона шатается…

– Это неплохо, когда росомаха теряет зубы. Как вышло, что ты промахнулся?

– Я стрелял не в тебя.

– В кого же?

– Почудилась росомаха.

Аляек бросал короткие взгляды на винчестер, который мог в любое время соскользнуть вниз, в ущелье.

– Не смотри на винчестер, всё равно не успеешь его поднять, – посоветовал Пойгин со спокойствием человека, которому было совершенно очевидно жалкое бессилие его врага. – А росомаху я тебе сейчас покажу, хотя ты охотился именно за мной, а не за своей сестрой…

– Это ещё неизвестно, кому она сестра, – сказал Аляек и полез за трубкой.

Раскурив трубку, он жадно затянулся, затем приложил руку к правой стороне лица, покривился от боли.

– До сих пор звенит в ушах, --словно бы даже вполне миролюбиво пожаловался Аляек. – Ты мог меня убить…

– Ты хотел меня убить.

– Я стрелял в росомаху.

– Лживые слова от повторения не становятся правдой.

– На, покури… мою трубку.

– Меня стошнило бы, если бы я взял её в рот. Ну а теперь иди туда, куда я тебе велю. Слева есть трещины в камне. Поднимайся вверх, перелазь. Винчестер не тронь.

Аляек докурил трубку, пошёл искать трещины в камне.

Когда перебрались на другую сторону поверженного каменного великана, Пойгин сказал:

– Иди прямо и не оглядывайся. Аляек всё-таки оглянулся и спросил:

– Ты что, хочешь убить меня? Обратись к благоразумию, поверь, я стрелял в росомаху. Разве ты не чувствуешь её запаха?

– Я чувствую твой запах.