Белый шаман

Выронив бубен, Пойгин бросился вниз. Прогремело один за другим ещё несколько выстрелов. Схватившись за грудь, навстречу Пойгину сделал несколько неверных шагов Клявыль и рухнул лицом вниз. Пойгин схватил Кайти, оттащил за выступ скалы, надеясь, что она ещё жива. В то же мгновение за выступом оказались все остальные, кроме Клявыля, под которым всё шире расплывалось красное пятно.

– Кайти! Кайти! – кричал Пойгин, глядя в её лицо. – Ты жива, Кайти?!

Услышав стон жены, Пойгин прильнул к ней лицом, затем развязал тесёмки керкера, попытался остановить кровь. Сорвав с себя верхнюю кухлянку, располосовал её ножом на ленты, крепко завязал рану на её груди.

Тильмытиль, прижавшись к скале, мелко дрожал. Майна-Воопка и Тагро с винчестерами в руках осторожно выглядывали из-за выступа. Выхватив винчестер из рук Майна-Воопки, Пойгин нырнул в расщелину между камней, начал стремительно подниматься вверх. Ему казалось, что он слышит запах росомахи, которую недавно убил. На сей раз лик её в воображении Пойгина совместился с ликом Аляека.

– Узнаю твой запах, Аляек! – громко воскликнул Пойгин. – Запах вонючей росомахи!

Пойгин, несмотря на потрясение, сумел оценить обстановку. Аляек – а Пойгин был уверен, что это именно он, – с повадкой росомахи затаился в скалах намного выше того места, по которому должны были проследовать его жертвы. И конечно же, подняться он мог лишь вот по этой расщелине. Отступать ему некуда. Но он мог выстрелить в Пойгина из-за скалы в упор.

– Ну, выходи, выходи, вонючая росомаха! – задыхаясь от ярости и стремительного подъёма, кричал Пойгин. – И знай… пуля, выпущенная в меня… вернётся тебе прямо в сердце…

Аляек медлил с выстрелом.

– Выходи! Я чувствую тебя по запаху!

Сделав ещё несколько стремительных бросков, Пойгин перевалился через гряду острых камней и оказался на узкой каменистой площадке. В конце её, прижимаясь единой к скале, действительно стоял Аляек. Вскинув винчестер, он выстрелил… И когда увидел, что Пойгин жив и невредим и неотвратимо надвигается на него, бросил винчестер, схватился за нож…

Выстрел Пойгина заставил его выронить нож. Медленно опустился он на колени, цепляясь за скалу. Пойгин выстрелил ещё дважды.

– Ну вот, я убил в тебе три росомахи, – сказал он, протирая тыльной стороной руки глаза. – Одну с твоим ликом, вторую с ликом твоего брата, третью с ликом Рырки. А четвёртой – с ликом Эттыкая – я шлю предупреждение!..

Пойгин выстрелил в скалу, чуть повыше мёртвого Аляека. В памяти всплыли красные пятна крови под Кайти и Клявылем. Застонав, Пойгин бросился вниз, рискуя разбить о камни голову.

Кайти внизу не оказалось.

– Где, где она? – закричал Пойгин.

– Тагро увёз её на берег. Она ещё жива, – ответил Майна-Воопка и кивнул угрюмо в сторону Клявыля. – А он… он… Ему уже никто не поможет, даже русские шаманы…

Пойгин медленно подошёл к Клявылю. Был он перевёрнут вверх лицом, и незакрытые глаза его незряче смотрели в небо. И казалось, что он разглядывает недоступную взору живого Долину предков, выбирая тропу иной своей судьбы…

Часть третья

1

Велика сила памяти: сколько лет прошло, а Пойгин со сих пор слышит гром того бубна, что поднял он над головой на освещённом первым солнечным лучом перевале… Гремит бубен. Звуки его уплывают к самой дальней звезде. Вот, кажется, и горы, и Пойгин поплыли в небо. И вдруг в бубне возникла дыра. Словно бы и не дыра, а злобный глаз росомахи. Так Пойгин узнал о несчастье…

Давно сошёл тот снег, который окрасила кровь Кайти и Клявыля, много раз падал новый. Но не выпал снег забвения. Как наяву, видятся Пойгину те кровавые пятна на перевале…

Русские шаманы (теперь-то Пойгин знает, что их называют врачами) спасли Кайти. Долго мучила её росомаха смерти. Пойгин был на грани безумия: от надежды на русских шаманов он переходил к подозрению, что её зарежут, рвался в больницу, требовал, чтобы ему показали Кайти. Даже бросился с ножом на Рыжебородого, и тот отнял нож, связал Пойгину руки – сила у него была нечеловеческая.

– Ты… ты рыжая росомаха! – задыхался Пойгин, сидя на полу больницы со связанными руками.

Против него сидели Рыжебородый, Майна-Воопка и Тагро. Да, Рыжебородый тоже сидел на полу и уговаривал:

– Прийди в себя.

– Ты росомаха! Почему я не убил тебя!

– Не поддавайся ветру безумия, – остановил его Тагро. – Кайти уже совсем умирала. И если кто может её спасти, то лишь русские шаманы-врачи.

– Надо в это поверить, – сказал Майна-Воопка, осторожно поднося ко рту Пойгина раскуренную трубку.

Пойгин уклонился от трубки.

– Зачем он связал мне руки?

– Ты не в себе, – стараясь быть как можно вразумительнее, объяснял Тагро. – Мешаешь спасать врачам твою жену. Образумься.

– Да, да, образумься, – просил и Майна-Воопка.