Белый Шанхай

Он отвечал вопросом на любой вопрос, и пробиться сквозь эту стену было невозможно.

Клим придумал героиню для своих развлекательных передач — девушку Анну, которой он якобы звонил во время эфира. Именно ей доставалось все, чего так не хватало Нине: он рассказывал Анне анекдоты, делился с ней мыслями и находками в прессе, говорил комплименты, обсуждал проблемы… Никакой Анны, разумеется, не существовало, но Клим настолько талантливо разыгрывал эти монологи, что вскоре стал кумиром для тысяч радиослушателей.

Как ни странно это звучало, но Нина ревновала к Анне и, желая отомстить, рассказывала Климу о своей дружбе со Стерлингом и намекала на крупные сделки и важные переговоры, в которых ей доводилось участвовать.

— Неужели тебе не надоело заниматься самодеятельностью? — подначивала она Клима. — Ты что, всерьез хочешь быть актером на радио? Найди себе приличную работу!

— Мне и на неприличной хорошо платят, — отзывался он. — Извини, моя дорогая, но я не буду менять работу только для того, чтобы произвести впечатление на твоего Стерлинга.

С недавних пор Клим стал называть Нину не иначе как «моя дорогая», а если она возмущалась, переходил на «золотце» или «сокровище».

Ей казалось, что он приходит домой только для того, чтобы провести время с Китти. Клим бессовестно баловал ее и в конце концов ребенок стал видеть в Нине «строгую маму», которая все запрещает, а в Климе — «доброго папу», с которым всегда весело и интересно.

Нина еще на что-то надеялась. По утрам она вторгалась к Климу в ванную и долго не уходила, делала вид, что ищет какую-нибудь мелочь.

Придвинувшись к зеркалу, он брился: одна щека в мыле, другая уже гладкая. Нина смотрела на его усеянную родинками спину и коротко постриженный затылок с клочком несмытой пены за ухом.

— Тебе что-то нужно? — не поворачиваясь, спрашивал Клим.

Нина отступала к двери.

— Если у тебя есть любовница, так и скажи!

— Как только появится, ты будешь первой, кто об этом узнает.

Она брела к себе в спальню и без сил опускалась в кресло. Неужели Клим не понимает, что так жить нельзя?

Может, самой завести любовника? Страстного двадцатилетнего мальчика с мускулистым загорелым телом? Или азиата — чтобы нарочно пасть ниже некуда? Нина как-то встретила на Нанкин-роуд высокого, модно одетого узкоглазого красавца. Они оба приметили друг друга и, разойдясь, оглянулись. Упаси Господь!

Выход был только один: идти в аптеку и просить успокоительных порошков — чтобы уже ничего не хотеть и ничего не чувствовать.

«Клим переболел мной, как оспой, — в отчаянии думала Нина. — Шрамы остались, но у него теперь все в порядке».

Это «в порядке» было особенно нестерпимым.

2

На свой день рождения Клим позвал неожиданно много гостей.

— Где они все разместятся? — изумилась Нина, прочитав список приглашенных.

— Можешь ни о чем не беспокоиться — я сам все устрою, — пообещал Клим.

В назначенный день в дом явились веселые девицы самых разных национальностей — от шведок до филиппинок. Клим представил их как своих подруг, и они кинулись накрывать на столы и украшать комнаты.

Нина пыталась ими руководить, но на нее никто не обращал внимание. Она чувствовала себя лишней в собственном доме.

Затрещал телефон, и Нина сама взяла трубку. Это был секретарь из Муниципального Совета:

— Вам пришли бумаги из Вашингтона. Можете приехать и забрать их.

У Нины перехватило дыхание. Несколько месяцев назад Стерлинг пообещал выяснить в Иммиграционном бюро, может ли она в виде исключения получить американское гражданство вне квот и не въезжая в США.

Ничего не сказав Климу, Нина села в автомобиль и велела шоферу ехать в Муниципальный Совет. От волнения у нее пересохли губы. Что ответили в Иммиграционном бюро? Дадут или не дадут гражданство?

У Стерлинга были посетители, и Нине пришлось долго ждать в приемной. Секретарь принес ей кофе и свежие газеты, но она ни на чем не могла сосредоточиться.

Гражданство! Тот, кто получает его при рождении, никогда не поймет, насколько это важно — быть человеком, на которого распространяются законы цивилизованного мира! Без этого чувствуешь себя беззащитной, как мышь, пойманная детьми: твоя личная ценность равна нулю, и что с тобой станется, зависит от игры, в которую будут играть ребятишки.

Наконец Стерлинг освободился.

— Ну, могу вас поздравить! — сказал он, выходя Нине навстречу. — Я написал кое-кому о ваших заслугах во время забастовки, и вопрос был решен положительно.

— Спасибо! — растроганно проговорила Нина.

— Есть только одно «но», — добавил Стерлинг. — Вы подали заявление на себя, на мужа и приемную дочь, однако, согласно Иммиграционному закону тысяча девятьсот двадцать четвертого года, лица китайского происхождения не имеют права на получение гражданства. Так что если вы с Климом захотите перебраться в Америку, вы не сможете взять свою китаяночку. Я сейчас еду ужинать в «Астор-Хаус» — составите мне компанию?

— Да, конечно… — отозвалась Нина.

Всю дорогу она старательно улыбалась, но на душе у нее было мерзко, будто она стала свидетелем наглого грабежа. Кому будет легче от того, что Китти останется без документов?