Белый Сокол

Ситуация принимала все более неприятный оборот. Будучи существами нематериальными, духи были куда больше людей подвержены эмоциям, в том числе и чужим. Участие в таком сне могло привести к непредсказуемым последствиям, и это Тииль знал на собственной шкуре. Он попытался вырваться из сна Элизабет, но у него ничего не вышло, воля девушки крепко держала возлюбленного.

Тем временем его рука уже оказалась на ее груди, прикрытой лишь тонким шелковым платьем, и девушка задышала чаще, прижимаясь к нему. Так дело не пойдет. Тииль сделал еще одну попытку выбраться, напрягая все силы и, как никогда, ощущая, насколько они ограничены закрытыми вратами. На мгновение Тииль даже пожалел о том, что Оманоске решил закрыть врата, но в этот момент ему все же удалось вырваться обратно в реальность, и он тут же отругал себя за подобные мысли. Великий был прав, и то, что Тииль позволил себе оказаться столь неприятной ситуации, не было его виной.

И все же так продолжаться больше не могло. Его безответственное поведение совершенно вскружило графской дочери голову и угрожало испортить ей жизнь. Но дух не был до конца уверен, что, оставаясь в своей естественной форме, сможет долго противиться воле Элизабет, жаждавшей видеть его в своих снах. Вот приспичило же мальчишке стать слугой графа!

Фыркнув про себя, Тииль обратился соколом и приземлился на подоконник рядом с кроватью Рю, который мирно спал, к счастью, без сновидений.

* * *

С празднования Дня святого Стефана прошло несколько недель, и зима окончательно вступила в свои права. Кутаясь в свой новый плащ, Рю возвращался из города во дворец. Ему положено было ходить через вход для прислуги, тот самый, через который его провели в первый день.

Вдруг яркий солнечный луч пробил казавшуюся сплошной стену облаков и осветил двор замка ярким по-зимнему холодным светом. Свет упал и на фреску на крыле-башне, и светлые волосы Дэмиена Освободителя загорелись золотом, заставив Рю вновь обратить внимание на изображение, которое он уже привык не замечать. Образ великого героя Роала в очередной раз отозвался в душе юноши тоской. Дэмиен воплощал все то, о чем Рю мечтал – величие, героизм, славу, народную любовь – и что юноша никак не мог получить. Он в очередной раз задумался о том, на своем ли он месте сейчас, и стоят ли теплая постель и хорошее жалованье того, чтобы тратить свою жизнь на обучение знатного ребенка навыку, который может ему никогда не понадобиться.

«Если тебе это не нравится, зачем же ты продолжаешь?» – голос Тииля звучал, как всегда, колко, но все же довольно дружелюбно, почти даже заботливо.

Рю огляделся и быстро нашел сокола, сидящего на низкой ветке темного голого дерева. В последнее время дух на удивление много времени проводил в птичьем обличье.

«И что я буду делать, если брошу работу у графа? – раздраженно фыркнул про себя юноша. – Я здесь никто, и мой единственный шанс изменить это – покровительство графа Николаса».

«Вы, люди, все-таки такие странные. Мне всегда казалось, что если ты чего-то искренне желаешь, то не сомневаешься, а у вас все так сложно».

Сокол резко спрыгнул с ветки и воспарил куда-то под облака, быстро слившись с серым небом. Солнце снова скрылось, вновь погружая мир в зимнюю серость, и Рю, поежившись от налетевшего ветра, поспешил укрыться во дворце.

За окном бушевала буря: крупный дождь вперемешку с мокрым снегом хлестал по окнам комнаты Рю, сопровождаемый завыванием ветра в печной трубе. Но в комнате было тепло и сухо, и Рю спокойно читал очередную книгу, уютно устроившись за столом. Время занятий с Мэттью уже прошло, и у него было еще несколько часов перед ужином, чтобы погрузиться глубже в историю альбийского судоходства. В книге было много красивых гравюр с различными кораблями и деталями такелажа, и, читая ее, Рю с теплом вспоминал путешествие на «Дороге к мечте». Как же наивен он тогда был…

Вдруг он вспомнил белую птицу, которую безуспешно пытались прогнать Альфонсо и другие матросы.

– Тииль?

– Что? – Сокол сидел на спинке его кровати и размышлял о чем-то своем.

– А это ты плыл с нами на «Дороге к мечте» и раздражал Альфонсо?

– У тебя есть другие варианты? – В голосе духа слышался смешок.

– Мало ли… Матросы очень переживали, есть суеверие, что птица на корабле предвещает беду.

– Как же они переживают такое обилие чаек? Я утомился от них улетать!

Рю рассмеялся.

– Морские птицы не считаются.

– В смысле? Как они понимают, какая птица к беде, а какая нет?

– Не думаю, что в этих суевериях есть какая-то логика, – пожал плечами Рю.

– Удивительные вы все-таки существа, люди, во всем вечно ищите какие-то закономерности или чью-то злую волю, но иногда верите в какие-то сущие глупости.

Вдруг из коридора раздался какой-то шум, и раньше, чем Рю успел понять, что происходит, дверь его комнаты распахнулась и внутрь влетела Элизабет, старшая дочь графа.

– Где ты? Я слышала твой голос! – Графиня выглядела возбужденной и даже немного безумной.

За ее спиной в дверном проеме Рю мог разглядеть взволнованные лица ее служанок, явно не понимающих, что происходит.