Белый сокол

Таскер вечно жаловался на состояние дел, тем самым заведомо давая понять, что не намерен много платить за товар. Демонстрационный зал у входа в мастерскую был уставлен плодами труда Таскера — чучелами енотов, бобров, крадущихся в траве лисиц, водруженных на подставки лососей. Таскер получал неплохой доход от продажи своих изделий, и Эллис вынужден был признать, что таксидермист Таскер отличный. Но его ремесло Эллис считал едва ли не самым отвратительным способом зарабатывать на жизнь.

— Тебе соколов никогда не заказывали? — наконец произнес Эллис.

Он предпочел бы задать вопрос более непринужденным тоном, но не получилось. Таскер ответил не сразу.

— Это смотря какой вид.

— Кречет. Я подумал, может, кто из твоих клиентов заинтересуется.

— Может быть. Только ведь кречеты — вид охраняемый.

Эллис фыркнул: странно, что Таскер думает, будто подобные мелочи могут его остановить.

— Что ж, ладно. Если тебе не интересно, я пошел.

Он шагнул к выходу.

— А ты уверен, что это кречет? Как он выглядит?

Эллис описал.

— Почти белоснежный, — добавил он. — Я хочу тысячу.

Таскер колебался не дольше секунды.

— По рукам.

Теперь, поразмыслив над тем разговором, Эллис подумал, что Таскер подозрительно быстро принял его условия. Видать, чучельник намерен выручить за кречета раз в пять больше того, что заплатит ему. При этой мысли Эллис закипел от злости. Может, обратиться к другому таксидермисту? Их в округе пруд пруди. Но прежде нужно добыть эту птицу, будь она проклята, напомнил себе Эллис.

Деревья остались внизу. Он шагал по открытому снежному склону. Дорога становилась все круче и круче. Эллис поднес к глазам бинокль и оглядел сначала небо, потом высившиеся впереди скалы. Он уже собрался идти дальше, как вдруг заметил вдали какое-то движение.

Ветер, гулявший в скалах, теребил перья соколихи. Изнывая от голода, она осматривала долину в поисках добычи. Вот на горизонте появилась летевшая вдоль склона одинокая птица. Соколиха всем телом подалась в ее сторону. Ветер и голод толкали ее со скалы, но она не покидала своего места: шагавший по долине человек вызывал у нее опасения. Птица приближалась. Судя по серому оперению и по полету — она летела выпятив грудь, неуклюже трепыхая крыльями, — это был голубь. Соколиха вновь устремила взгляд на далекую фигуру человека, но голод возобладал над сомнениями, и она взмыла ввысь.

Эллис наблюдал за кречетом, держа напряженный палец на спусковом крючке. Он готов был выстрелить в любое мгновение. Считай, деньги уже в кармане, с улыбкой подумал он, ловя кречета в перекрестье. Все, что от него требуется, — это один точный выстрел.

Соколиха расправила крылья и, развернувшись на вираже, зависла в воздухе, ожидая, когда голубь подлетит поближе. Мгновенно рассчитав время и расстояние, она сложила крылья и камнем ринулась вниз. Голубь почувствовал опасность и попытался увернуться, но было поздно. Соколиха налетела сзади и вонзила ему в спину длинные когти. Столкновение длилось долю секунды. В стороны взметнулись перья, и бездыханный голубь полетел вниз. Соколиха описала в воздухе широкую дугу, в десятке метров над землей подхватила добычу и полетела с ней к ближайшим деревьям.

Эллис опустил ружье. Он знал, что сегодня ему кречета больше не увидеть: насытившись, птица могла часами не подниматься в воздух. Эллис закурил и зашагал к торной дороге.

Глава 2

Майкл Сомерс остановил машину на обочине у церкви, что стояла на въезде в город. За долгие годы церковь ничуть не изменилась. Среди холодных февральских снегов высилось все то же небольшое, выкрашенное в белый цвет деревянное строение. Вокруг дремало обнесенное изгородью кладбище. Дальше вздымался лес темно-зеленых елей и кедров. Майкл выбрался из своего «ниссана» и вошел в калитку.

Его родители покоились в северо-западной части кладбища. Мать умерла, когда он учился в колледже. Ему тогда шел девятнадцатый год. Он приезжал на похороны, но с тех пор больше ни разу не наведывался в Литл-Ривер-Бенд. Спустя двенадцать лет в автомобильной аварии погиб отец. Майкл тогда уже жил с женой и дочерью в Торонто. Отца в последний путь он не провожал. В то время как тело его родителя опускали в могилу, Майкл сидел на совещании, убеждая себя, что в его жизни все течет своим чередом. Только позже стало ясно, сколь быстро он терял почву под ногами. Смерть отца ускорила этот процесс, завершившийся катастрофой, которая не только погубила его самого, но и принесла много горя другим людям. Сейчас, стоя над могилой, он ощущал на себе гнетущее бремя воспоминаний.

Идею вернуться в Литл-Ривер-Бенд подал ему доктор Хеллер, психиатр клиники Святой Елены.

— Знаете, за три года вы ни словом не обмолвились о своем родном городе. Чего вы там боитесь?

— Кто сказал, что я боюсь?

— Если не боитесь, возвращайтесь туда.

Майкл несколько дней размышлял над предложением психиатра, а потом на одном из сеансов спросил его:

— Можете договориться, чтобы мне разрешили поселиться в Литл-Ривер-Бенд?

Хеллер сказал, что он уже навел справки.

— Вы встанете на учет в тамошнем отделении полиции.