Белый тигр. Городская история

В ванной висел пар, по белому кафелю стекали капельки воды, зеркало над раковиной запотело. Тигрёша стоял в душе за полупрозрачной шторкой и горланил что было мочи:

Самолёт, самолёт, ты лети поскорей!
Унеси меня в Индию, за пять морей,
Унеси меня к солнцу, в сияние дня, —
Там меня дожидается мама моя!

За шумом воды Тигрёша не расслышал Буниного появления. Он намылил голову, зажмурился, встал под струю тёплой воды и, приплясывая, продолжал:

Рад я, и радости скрыть не уме-ю.
Плачу, дрожу и от счастья неме-ю:
Сладкие слёзы сдержать, не пыта-ясь,
К маме лечу я, – и вмиг просыпа-юсь.

– Ну и рифма у тебя! «Умея – немею», – громко сказала Бабушка. – Где ты такое вычитал?

Тигрёша высунул голову из-за шторки:

– Сам сочинил, – гордо изрёк он. – И вообще: не «умея – немею», а «умею» и «немею».

– Ещё того лучше! Закройся, а то ты тут воды напустил, дом зальёшь! Я тебе, поэт, чистое полотенце принесла, на раковине лежит.

…Выпив тёплого молока, Тигрёша залез в постель, взбил подушку, натянул до самых глаз одеяло. Бабушка что-то писала под жёлтым абажуром настольной лампы.

– Я ещё поработаю, мне нужно доклад подготовить, ты спи… Шторы прикрыть? А то фонарь во дворе… Не мешает? Ну, как знаешь…

Написав полстраницы, Бабушка отложила ручку, набросила на плечи шерстяной пиджак и вышла в вольер… Опять повалил снег. Снежная зима в этом году… У калитки она замерла. За забором мелькнули фигуры – тёмные и бесшумные. Охрана… Бабушка всегда поражалась тому, как внезапно появлялись и также внезапно исчезали эти фигуры. Она задвинула щеколду, подняла голову. Напротив вольера высился неизвестно откуда взявшийся рекламный щит на железном столбе. Зелёный фон, пальмы, два розовощеких попугая на ветке, сидят, прижавшись друг к другу, и надпись внизу: «Вы бывали в раю? ПАВИЛЬОН ТРОПИЧЕСКОГО ЛЕСА ЖДЁТ ВАС!» Бабушка плюнула с досады. Безвкусица! Когда только установили? Днём ничего не было. Да ещё с подсветкой!.. Впрочем, точно, сегодня же открыли этот новый Павильон, вспомнила она. В Грёшкином радио об этом говорили. Много что-то в последнее время открывают: и радио, и этот… «тропический рай»…

Бабушка вернулась в дом. Павильон этот ей не понравился сразу. И дело было не в том, что она три года вынуждена была мириться с грязью, пылью, грузовиками со строительным хламом, не в том дело… Бабушка покачала головой… Скоро четыре года, как их привезли в Зоопарк. Летит время… Так вот, дело не в стройке, стройка – ещё полбеды. Главная неприятность заключалась для неё в самом здании. Высоченное, этажей в двадцать, квадратное в основании, оно нависало над вольерами. Бабушка не любила высотных зданий, чувствовала на себе их давление, но это сооружение – мало того, что высокое – это сооружение имело, помимо прочих, и ещё одно неприятное свойство.

Бетонный каркас здания был покрыт зеленоватым стеклом, прорезанным сетью тонких металлических конструкций. Днём в стенах, как в зеркале, отражалось небо, и тогда башня растворялась в нём, полностью исчезая из виду. Ночью её тоже не было видно – о её существовании напоминали только красные сигнальные маяки на невидимой в темноте крыше. Но на закате… На закате всё здание вспыхивало огнём заходящего солнца, – да так, что глядя на этот вздыбленный алый столб, Бабушка не раз ловила себя на мысли, что внутри пожар: ещё немного – и стекло лопнет, потечёт вниз, и тогда вся конструкция рухнет на их домик, сметая попутно соседские вольеры… Нет, умом тигрица, конечно, понимала, что башня не достанет до их жилища, слишком далеко. Но всё же само присутствие коварной высотки питало и без того постоянно жившую в Бабушке тревогу.

Тревога следовала за Бабушкой по пятам. О чём бы она ни думала – о себе ли, о внуке, как тут же, точно по заказу, являлась тревога. По ночам приходилось совсем туго. То ли дело днём! Днём тигрицу выручала работа: за книгами, газетами и компьютером тревога куда-то пряталась. «Что за чертовщина! – дивилась Бабушка. – Как будто ничего и не было! Хоть не спи теперь ночью…»

Она подошла к кровати. Тигрёша спал, подперев плечом подушку и прикрыв лапой нос. Круглые белые уши подрагивали. Летает, должно быть во сне. И Бабушка подоткнула одеяло, чтоб тигрёнок не раскрылся.

Глава седьмая Решение Овцебыка

Тигрёша примчался на Радио к пяти часам вечера следующего дня. В редакции было шумно. «Не вовремя я пришёл, – досадовал тигрёнок, отворяя дверь, – музыка, сабантуй… Удастся ли залучить Овцебыка хоть ненадолго?.. Ладно, была – не была, попробую!»

Главный редактор стоял во главе праздничного стола, и Тигрёша направился прямо к нему, прокладывая себе путь в толпе сотрудников радио, их друзей, родственников, знакомых, то и дело наступая на чьи-то лапы, копыта и хвосты. Поравнявшись с Филином, он услыхал: