Белый жеребец

И рассказал ему историю, случившуюся прошлым летом. Ирина с одним парнем делала промеры речки, когда на них откуда ни возьмись вдруг напал медведь. Он выскочил из чащи и бросился к лодке. Парень испугался, спрыгнул в воду и спрятался за лодкой, а Ирина схватила весло и стала колотить медведя по голове. Когда косматый лапой расщепил лодку, добрый молодец бросился наутек; Ирина упала в воду, но не выпустила весло из рук. К счастью, было неглубоко; она стояла по пояс в воде и била медведя так, что он с ревом повернул к берегу и исчез. Ира осталась одна и стояла с веслом в руках. Лишь спустя некоторое время с виноватым, потерянно-жалким видом приплелся парень. Когда они спустя два дня вернулись на стройку, он попросил отпуск, уехал и на стройку не вернулся. А до этой истории он ухаживал за Ирой.

Володя не знал о происшествии, она о нем ему не рассказывала, а когда он стал ее расспрашивать, ответила: «А ты откуда знаешь?» И добавила: «Что мне оставалось делать? Он же бросился на нас. Я просто защищалась, как стала бы защищаться от каждого, кто бы на меня напал». Сказала это просто, со спокойной улыбкой, словно тут не было ничего особенного. У Ирины было симпатичное загорелое лицо и красивая фигура спортсменки. Она любила лыжи и охоту, в институте играла в баскетбол. К тому же она хорошо плавала, намного лучше Володи.

Их совместная жизнь была полна взаимопонимания и тепла. Володя обрел в Ирине хорошего, преданного друга и чудесную возлюбленную. Он не мог и минуты прожить без нее и недоумевал, как это не обратил на нее внимания раньше. Иринка… Через два года после свадьбы она сказала ему, что их семья увеличится. Он возликовал и позвал нескольких друзей, они отмстили это радостное событие — тогда они все жили одной большой семьей. За столом настроение у всех было приподнятое: работа шла хорошо, электростанция уже работала в полную силу. И жизнь казалась им в тот вечер прекрасной. Когда уже совсем развеселились, стали выбирать ребенку имя. Виктор воскликнул: «Если родится девочка, пусть будет Северина». Он предложил это имя, гордясь плотиной и электростанцией: ведь, построив их, они покорили Север; все, кто жил тут долгое время, любили Север. А Володя, взглянув на жену, улыбнулся: «Нет, Иринка. Только Иринка. Если родится девочка, то — Иринка». Ира слегка зарделась от радости и незаметно сжала его руку.

Неделю спустя она уехала на моторной лодке вверх по течению реки для наблюдений за тем, как вода перед плотиной постепенно затопляет тайгу. Во время прощания, когда Ира с ружьем на коленях уже сидела на корме моторки, где были уложены канистры с горючим, спальный мешок и рюкзак с провизией, Володя наклонился к ней. «Береги себя», — сказал он. «Только себя?» — засмеялась она. «Ну, малышке-то немного усилий не повредит, физкультура ей только на пользу».

Поездка должна была длиться три дня, и, когда моторка не вернулась, все подумали, что, наверное, что-то случилось с мотором и — в худшем случае — им придется возвращаться на веслах. Никто не забеспокоился, потому что такие вещи случались часто. Но Володя очень волновался, хотя с Ирой поехал Дели Дурхан, старый, опытный речник, самый лучший из тех, кто был на строительстве.

Всю ночь он не сомкнул глаз, ходил по квартире, курил, а когда утром вошел в свой кабинет, все вокруг замолкли, пряча глаза и украдкой наблюдая за ним. И он вдруг понял, что случилась беда, еще до того, как один из них сказал: «Володя… понимаешь… Понимаешь, эти проклятые затонувшие деревья…» «Что о ней?» — спросил он. Голос его звучал тихо, отчаянно, в горле пересохло. «Ее еще не нашли. Только Дурхана и часть разбитой моторки». Володя повернулся и вышел. В эту минуту ему надо было остаться одному.

Иру нашли только через четырнадцать дней. Ее тело заметил эвенк, который плыл вдоль берега в оморочке. Ее одежда зацепилась за сучья затонувшей лиственницы, верхушка которой еще торчала из воды. Эвенк привязал к ней рукав рубашки и, встретив первую моторную лодку, сказал об этом тем, кто в ней ехал. Вода была совершенно ледяная, река еще не совсем растаяла, и лицо и тело Иры сохранились, но Володя уже не стал смотреть на нее. Ее похоронили так же, как всех тех, кто умер или погиб здесь, на строительстве. Везли на чисто вымытой грузовой машине. Володя и его близкие друзья сидели вокруг гроба на скамейках. Машина ехала медленно, очень медленно, на бортах ее висели венки из хвои и лилий. Ира любила их. И всю дорогу, пока ее везли вдоль дамбы плотины, вверх по шоссе, а потом на кладбище, к самой опушке тайги, люди останавливались, снимали шапки и ушанки, провожая гроб взглядом.

Володя долго не мог забыть Иру; теперь он был совсем одинок. Он был убежден, что уже никогда не сможет быть счастлив, без нее — никогда. Он вспоминал те дни и ночи, когда им вместе было так хорошо. В те минуты, когда жизнь без нее показалась ему особенно невыносимой, он обрушил свой гнев на стройку, которая отняла самое дорогое, что у него было.