Белый жеребец

— Треснул коленчатый вал, и нет искры, — ответил он. Руки, перемазанные маслом, у него, казалось, закоченели.

— Что это значит? — взглянула Наташа на Бурова.

— Что наше дело труба, — ответил за Бурова Володя, протянув ладони к самому огню; он разминал их, будто не ощущая обжигающего тепла.

Буров выругался, держа дымящийся чайник. До сих пор он не слишком-то интересовался поломкой, полагаясь на то, что Нюргун не только хороший шофер, но и великолепный механик. К тому же он надеялся на Володю, но теперь словно протрезвел.

— Можно ли что-нибудь сделать? — Голос Наташи дрогнул, в нем зазвучали нотки опасения, внезапный страх.

— Само собой, — ответил Володя. — Всегда можно что-то сделать. Нам просто придется вернуться пешком к реке, а там остановить грузовик, если какой пойдет. Нам не из чего выбирать.

— Ох, — с испугом выдохнула Наташа.

Мужчины озабоченно переглянулись. «Ну, вот тебе и на», — подумал Володя. Лицо Наташи выражало ужас и беспомощность.

— В самом деле? — прошептала она. — В самом деле нет другого выхода? — С минуту она размышляла. — А может, нам лучше остаться здесь, у костра? А шофер пускай спустится вниз и пошлет сюда какую-нибудь машину. А?

Володя и Нюргун молча взглянули друг на друга.

— Нет, — решительно возразил Володя. — Нет гарантии, что именно сейчас пойдет мимо какая-нибудь машина, к тому же грузовик сюда не доберется. И наконец… — Володя посмотрел ей в глаза, — знаете, лучше двигаться, быть в движении. А потом, это ведь недалеко, напрямик к реке каких-нибудь двенадцать километров. Три часа — и мы там. — Он подбадривающе улыбнулся, хотя разговор о мехах, а главное ее предложение послать шофера на поиски машины насторожили его. Уж очень это было трусливо.

Наташа обернулась к Бурову, как бы ища у него поддержки.

— Да, ничего другого не придумаешь, — подтвердил он. — К счастью, мороз пока не очень сильный, градусов тридцать пять. — Он посмотрел на небо. — До захода солнца мы, наверно, успеем дойти до реки, Наташа. — И Буров мягко взял ее за плечи.

— В общем-то, ничего особенного не произошло, — заметил Володя. — Такие вещи случаются у нас часто. Так сказать, маленькое приключение. Вам будет о чем написать.

— Чудесная перспектива, нечего сказать, — ответила она недовольно. — Я просто в восторге. — Ее хорошего настроения как не бывало.

— Дорога вполне безопасна, если мы пойдем быстро, — продолжал Володя. — Но сначала давайте-ка выпьем чаю, надо как следует согреться. Очень сладкий чай, и капнуть туда немного спирта — это то, что надо.

Он видел, что она вся дрожит в своей теплой лисьей шубе. «Что ее так напугало? — подумалось ему. — Нервы у нее, как видно, никуда не годятся. Этого только недоставало. Ну, да делать нечего». Володя подбросил дров в костер.

— Да-да, сахар, — отозвался Буров. — Положите в чай побольше сахара. — И он бросил в Наташину кружку еще два куска.

Нюргун снова пошел к машине. Выпустив из радиатора воду, он набросил на капот брезент и принялся лопатой бросать на него снег. Володя и Буров стали ему помогать.

Потом они вернулись к костру; Нюргун принес медвежью шкуру и накинул ее Наташе на плечи, заботливо укутав ей ноги, как и прежде, в газике. Все это время она сидела на обломке дерева около костра и курила.

Они молча отдыхали, грелись, пили крепкий, почти черный чай, а потом тронулись в путь.

Сначала они прошли отрезок пути по гладкому следу, оставленному в снегу колесами газика. В тех местах, где машина сделала полукруг, взбираясь на холм, когда они увидели глухарей, идти было труднее: склон был покрыт высокой травой, запорошенной снегом, путь им то и дело преграждали заросли кустарника. Нюргун и Буров шли впереди, прокладывая дорогу, Наташа за ними, Володя замыкал шествие. Все, кроме Наташи, были тяжело нагружены — несли ружья и те вещи, которые были в багажнике, то, что теперь могло пригодиться в тайге. Нюргун нес рюкзак со всем необходимым, глухарей и медвежью шкуру: она затрудняла бы Наташу во время ходьбы.

Володя нес рюкзак, в котором были патроны и фотоаппарат, за пояс он заткнул топор. Он все время наблюдал за окрестностями.

Кусты и трава были покрыты инеем, словно весь мир вокруг украсила тончайшая, ослепительно сияющая, хрупкая кружевная ткань. Некоторые ветви в чаще сверкали, словно мохнатые гривы сказочных коней; едва уловимо благоухал багульник. Местами случались прогалины, и тогда открывался чудный вид. В стороне, на освещенном склоне, Володя заметил оленьи и лисьи следы. В них лежали тени, и, поскольку следы были разной глубины, склон казался вышитым. Немного позже путешественники спугнули рябчиков — те лакомились почками ивы и ольхи. Нюргун, шедший впереди, застрелил двух, Буров одного. Володя был бы совсем счастлив, невзирая на мороз, не будь с ними Наташи.