Бемидбар

Большинство из согрешивших с мидьянитскими девушками и согласившихся служить Баал Пеору были зрев

рав. Семена грязных желаний не искоренялись из их сердец, и вот теперь, благодаря испытанию Баал Пеора

и последующему за этим наказанию, Община Израиля полностью очистилась от них, как от сорняков.

Однако в служении Баал Пеору "споткнулись" даже лучшие из евреев, главным образом колено Шимона. И

хотя, разыгрывая позорную процедуру поклонения этому богу, они намеревались высмеять его, на них все

равно легла вина. Именно об этих людях позднее молился Пинхас, и именно их смерть он и предотвратил.

Всемогущий велел Моше назначить глав колен судьями, дабы наказать тех, кто поклонялся Баал Пеору.

Наказание согрешивших должно было угасить Небесный гнев на Израиль.

— "Как же я смогу определить согрешивших? — спросил Моше. — Поклонившиеся Баал Пеору делали это

тайно, а не в присутствии свидетелей, которые могли бы дать против них надежные показания".

"Я Сам выявлю согрешивших", — отвечал Ашем.

Облака Славы отошли от тех, кто был виновен, чтобы их осветило солнце, и таким образом они были

выявлены.

Бейт дин приговорил их к побитию камнями и повешению. Колено Шимона было очень подавлено,

поскольку многие мужчины в нем были приговорены к смерти. Собравшись перед своим вождем Зимри

(которого называли также Шлумиель бен Цуришадай), они взывали к нему: "Как можешь ты хранить

молчание, когда гибнет столько людей?"

В ответ на это Зимри с высокомерным вызовом публично обратился к Моше.

Он привел к нему дочь царя Балака, Козби, которая говорила: "Мой отец приказал мне отдаться вашему

вождю Моше". Балак надеялся, что если его прекрасная дочь сумеет обольстить Моше, то у него в руках

окажется весь еврейский народ.

"Я более велик, нежели Моше, — сказал ей Зимри. — Он выходец из третьего колена, Леви, а я из второго —

Шимона. Чтобы доказать, что я ни в чем не уступаю Моше, я приведу тебя в лагерь открыто".

Бесстыдно приведя нееврейку к Моше, Зимри спросил его:

"Бен Амрам, разрешена ли мне эта женщина?"

"Запрещена", — ответил Моше.

Тогда Зимри заметил:

"Б-г говорит, что ты не заслуживаешь доверия. Ты заявил, что мне нельзя жить с этой женщиной, но тогда ты

должен признать и то, что тебе тоже запрещена твоя жена, ибо она дочь мидьянского жреца".

Моше хранил молчание (в действительности все было иначе: он женился на Ципоре до дарования Торы и,

кроме того, его жена обратилась в иудаизм).

Увидев, что Моше не отвечает, самые великие из сынов Израиля зарыдали.

Члены Санхедрина обсуждали, заслуживает ли Зимри наказания бейт дина или его следует отдать на суд

Небес.

Почему же Моше не знал, как поступить с Зимри? Б-г утаил от него алаху. На Синае ему было поведано, что

мужчина, сожительствовавший с нееврейкой, должен быть убит истинными ревнителями веры, однако он не

мог вспомнить закона, ибо Небеса желали, чтобы Зимри был наказан Пинхасом.

Почему же Моше не молил Ашема о помощи?

Одетая в свадебный наряд невеста была готова войти под хулу, но в тот момент обнаружилось, что прежде

она состояла в связи с другим мужчиной. Эта новость так сильно огорчила ее отца и всю семью, что, хотя их

отчаянию и печали не было предела, никаких сил хоть как-то отреагировать на нее внешне у них не было.

Так и евреи, которые через сорок лет скитаний по пустыне наконец достигли берегов Иордана и вот-вот

должны были войти в Обетованную Землю, попали в ловушку греха, подстроенную дочерьми Моава. Зимри

имел наглость публично привести в лагерь мидьянитку, и Моше был просто ошеломлен.

Всю свою жизнь он был человеком действия. После совершения греха поклонения золотому тельцу он без

колебаний противостоял 600 000 человек, уничтожив тельца прямо у них на глазах и приказав наказать

согрешивших. Однако теперь Моше был столь сильно потрясен, что даже не молился и не созывал бейт дин,

чтобы судить Зимри. Он боялся, что на этот раз Ашем уже не простит Свой народ. Это были уже не юные и

незрелые люди, изготовившие золотого тельца на второй год скитаний в пустыне. Теперь, на сороковом году

изгнания, это был народ, постигший Тору и заповеди, и падение его было столь ощутимо, что Моше

пребывал в отчаянии.

Тем временем на глазах у всех евреев Зимри вел в свой шатер мидьянитку.

Наблюдая за этим, Пинхас, внук Аарона, буквально пылал от негодования.

Вдохновленный Небесами, он вспомнил подходящую для данной ситуации алаху и обратился к Моше с

вопросом:

"Разве ты не учил нас, спустившись с Синая, что истинный ревнитель веры должен обрушиться на мужчину,

который сожительствует с нееврейкой?"

Моше отвечал:

"Пусть это исполнит тот, кто помнит это".

"Почему все бездействуют и никто не убьет Зимри, дабы устранить хилуль Ашем? — думал Пинхас. — Где

же "львы", колена Иеуды и Дана? Где Биньямин, "волк"?

Колено Реувена, наверно, боится быть причастным к отмщению за грех безнравственности, дабы не

услышать в свой адрес: "Вначале последи за собой", потому что их праотец однажды уже был заподозрен в

аморальности, ибо сказано: "И Реувен возлег с Билой" (Берешит 35:22). Колено Шимона молчит, зная, что