Бемидбар

рассеются Твои враги", которые произносил Моше перед тем, как Ковчег (несущий в себе скрижали и

символизирующий Тору) начинал свой путь, выражают нашу веру во власть Ашема и в Его Промысел.

Р. Бехае усматривает в этой параше глубокий намек на шесть тысяч лет существования мира, по прошествии

которых (согласно некоторым толкователям) он будет уничтожен и воссоздан заново. В этих стихах семь раз

встречается буква "алеф', намекающая на "элеф — тысячу лет". Подобным образом в первом стихе Торы

буква "алеф" встречается шесть раз, а второй стих продолжает: "Но земля была (будет) пуста и нестройна".

Согласно Кли Якар, эта параша потому была удостоена статуса отдельной книги Торы, что в ней содержится

основополагающая мицва "Плодитесь и размножайтесь", без которой прервался бы человеческий род. На эту

мицву намекают слова: "Да размножатся тысячи в десятки тысяч".

Прегрешения сетователей, возжаждавших мяса

Прегрешения сетователей, возжаждавших мяса

Ашем хотел очистить поколение пустыни. Его нравственные и духовные достижения должны были стать

составной частью еврейского национального характера. Поэтому Он вел людей этого поколения через

различные места стоянок, в каждом из которых происходило свое духовное испытание.

Место Киврот атаава, куда привел Ашем сынов Израиля, порождало телесную алчбу.

Маарша (Шабат 116а) отмечает, что почти целый год, пока евреи пребывали у горы Синай, они не

совершали прегрешений. Они были погружены в изучение Торы, и потому никакие чуждые желания не

входили в их сердца. Как только они ушли от горы Синай и перестали заниматься Торой столь же глубоко,

как и раньше, страсти возобладали над ними. За одним грехом — прегрешением сетователей, последовал

другой — прегрешение лазутчиков.

Когда сыны Израиля прибыли туда, первыми пали перед своими прихотями эрев рав (новообращенные

египтяне, составлявшие самое низшее сословие народа). Они возроптали, что не могут утолить желаний

своего тела.

Даже члены Санхедрина ощутили, как в их сердцах возгорается алчба.

Конечно же, ецер ара напал на Санхедрин и на эрев рав разными способами. Он соблазнял Санхедрин

тонкими обольщениями духовного свойства, изображая исполнение их желаний как "мицву".

Однако эти праведники не допускали ее до уст своих, в то время как эрев рав заявляли о ней во

всеуслышание. В конце концов эрев рав склонили остальной народ потребовать утоления своих прихотей.

Алчущие заявили, что им не достает мяса.

Но этим требованием они просто прикрывали свое желание снова открыто и беспрепятственно предаться

телесной похоти, как предавались они в Египте, до того как Тора наложила на них свои ограничения. (Ибо

если бы они хотели только мяса, они могли бы зарезать часть того скота, что у них был.)

На самом деле у разных людей были разные требования.

Одни хотели возобновить разрешение вступать в брак со своими близкими родственниками, как они делали

до дарования Торы.

Почему же они сетовали на запрещение теперь, через год после дарования Торы? До того как введены были

знамена, колена располагались станом вперемешку. Поэтому еврею нетрудно было найти себе жену из

другого колена. Теперь же каждое колено стояло отдельно и избегать близкородственных браков стало

труднее.

До дарования Торы у сынов Израиля было принято жениться на женщине из своего же рода. Поэтому они

продолжали роптать на этот запрет.

Другие возжаждали мяса. Среди них были группы людей с разными побуждениями.

1) Некоторые евреи проверяли, может ли Всемогущий в изобилии снабдить их мясом. Они вопрошали:

"Может ли Б-г приготовить трапезу в пустыне?" (Теплим 78:19). Другие жаждали мяса потому, что ман был

духовной, а не телесной пищей (как мы поясним ниже). Они хотели еды, которая утолила бы их физический

голод.

2) Были и такие, которые, хоть и были сыты, требовали мяса ради того, чтобы получить изысканное

удовольствие.

3) Остальные утверждали, что пища нужна им для поддержания здоровья.

Как мы увидим (в параграфе "Дождь из перепелов и наказание грешников"), каждый человек был наказан в

соответствии с тяжестью своего прегрешения.

Напомнив евреям об их прежней жизни, свободной от всяких ограничений, эрев рав вызвали волнение.

"Мы помним рыбу, что ели в Египте! — восклицали они. — Там нас не тяготили никакие мицвот. Мы

никогда не читали над трапезой благословений. Какой приятной была жизнь без всех этих мицвот.

Другие подхватывали: "С тех пор, как ушли мы из Египта, не едим мы ни огурцов, ни дынь, ни зеленого и

репчатого лука, ни чеснока, а один лишь ман".

Хотя ман принимал вкус любой еды, какую бы человек ни пожелал, он не соответствовал вкусу пяти этих

овощей, ибо они наносят вред кормящим женщинам.

На самом деле ман мог обретать и вкус мяса. Поэтому, чтобы оправдать свое требование мяса, эрев рав

принялись возводить на ман всяческую хулу.

Некоторые из них жаловались: "Это правда, что вкус мана может быть самым разным, но выглядит-то он все

время одинаково. Нет никакой радости видеть на завтрак ман, на обед ман и на ужин тоже ман".

Высказывались и другие жалобы.